Эйзенхауэр не был прирожденным преступником. Он казался – и быть может и был – человеком образованным и добропорядочным согласно параметрам общества, в котором он жил. Он родился в скромной семье земледельцев в Денисоне, Техас, в 1890 году. Получив религиозное воспитание и ведя дисциплинированную жизнь, он в 1911 году поступил в Военную академию Уэст-Пойнт и окончил ее в 1915 году. Он не участвует в Первой мировой войне, и ему поручают только административные задания.

 

Впервые он начинает командовать войсками в 1941 году, когда Соединенные Штаты еще не участвовали во Второй мировой войне. Он уже был генералом с пятью звездами, но не имел боевого опыта, когда Джордж Маршалл назначает его командующим войсками, которые высаживаются в Северной Африке.

 

Рузвельт в качестве президента страны, обладающей самым большим богатством и военными средствами, берет на себя назначение командующего союзными войсками, которые должны были высадиться в Европе в июне 1944 года, за четырнадцать месяцев до конца войны; на эту должность он назначил генерала Эйзенхауэра, так как Маршалл – военачальник, пользовавшийся наибольшим авторитетом, - занимал пост начальника штаба армии.

 

Эйзенхауэр не был блестящим военным, он совершил значительные ошибки в Северной Африке и во время самой высадки в Нормандии, где у него были серьезные соперники среди его союзников, такие как Монтгомери, и такие противники как Роммель, но это был серьезный и методичный профессионал.

 

Завершив эту обязательную справку, касающуюся генерала с пятью звездами Дуайта Эйзенхауэра, президента Соединенных Штатов с января 1953 до января 1961 года, я перехожу к вопросу: как возможно серьезному человеку, осмелившемуся разоблачить зловещую роль военно-промышленного комплекса, дойти до того, чтобы занять столь преступную и лицемерную позицию, как та, что привела правительство Соединенных Штатов к нападению на независимость и справедливость, к которым стремился наш народ на протяжении почти целого века?

 

То была капиталистическая система, преобладание привилегий богачей внутри страны и за ее пределами во вред самым элементарным правам народов. Могущественную державу никогда не тревожил голод, невежество, отсутствие работы, земли, образования, здравоохранения и самых элементарных прав у бедняков нашей страны.

 

В жестокой попытке подчинить наш народ правительство Соединенных Штатов бросило бы солдат своей страны на борьбу, в которой оно не смогло бы победить.

 

В вопросах исторического характера существует много факторов, которые трудно учесть, и немало зависит от случая. Я исхожу из имеющейся у меня информации и из опыта, пережитого в те дни, когда родилась фраза о том, что Плая-Хирон был «первым поражением империализма в Америке». Из этого опыта я извлек много выводов. Быть может, они заинтересуют и других.

 

У нас в нашей стране не было национальной армии. По окончании того, что кубинские историки называют Третьей войной за независимость – в которой испанская колониальная армия, разбитая и и истощенная, едва могла сохранять контроль над крупными городами, - разоренная метрополия, находившаяся на расстоянии тысяч морских миль, не могла содержать силы, почти равные силам Соединенных Штатов во Вьетнаме в конце геноцидной войны, которую они вели в этой бывшей французской колонии.

 

Именно в тот момент Соединенные Штаты решают вторгнуться в нашу страну. Они обманывают собственный народ, народ Кубы и мир совместным заявлением, в котором признается, что Куба фактически и по праву должна быть свободной и независимой. Они подписывают в Париже соглашение с колониальным и мстительным правительством разбитой Испании и подкупами и обманом разоружают Освободительную армию. Позже нашей стране навязывают Поправку Платта, заставляют передать порты для использования их военно-морскими силами и предоставляют ей предположительную независимость, обусловленную конституционным положением, предоставлявшим правительству Соединенных Штатов право вторгаться на Кубу.

 

Наш отважный народ боролся в одиночку, как любой на этом полушарии, за свою независимость против страны, которая, как сказал Симон Боливар, была призвана потопить в бедствиях народы Америки во имя свободы.

 

На Кубе была армия, обученная, вооруженная и поддерживаемая Соединенными Штатами. Я не скажу, что наше поколение обладает большими заслугами, чем какое-либо из тех, что нам предшествовали, чьи лидеры и бойцы показали себя непревзойденными в своих героических сражениях. Привилегией нашего поколения стала возможность доказать, более по воле случая, чем в силу заслуг, идею Марти, что «справедливый принцип, проповедуемый из глубины пещеры, сильнее, чем армия».

 

Исходя из справедливых идей и победив в горьких испытаниях, начав всего лишь с семи винтовок, мы не колеблясь продолжили борьбу в горах Сьерра-Маэстра, после того как наш отряд из 82 человек из-за отсутствия опыта и в силу других неблагоприятных факторов подвергся внезапной атаке, прежде чем достиг отрогов гор. Всего за 25 месяцев наш героический народ разбил эту армию, оснащенную оружием, имеющую боевой опыт, связь, учебные центры и советников, какой Соединенные Штаты сохраняли более полувека полное господство над нашей страной и Нашей Америкой.

 

Применяя правильные методы борьбы, принципы уважения к населению и военную политику по отношению к противнику – оказывая помощь раненым и без единого исключения в ходе всей войны уважая жизнь пленных, - мы нанесли сокрушительное поражение военному аппарату, созданному американцами, и в конце концов захватили у него сто тысяч единиц оружия и военной техники, которыми они владели и которые они применяли против нашего народа.

 

Но также было необходимо разбить в идеологической сфере огромный существовавший у них арсенал и почти полную монополию на средства информации, при помощи которых они наводняли страну подслащенной ложью. Трудящиеся без работы, крестьяне без земли, эксплуатируемые рабочие, неграмотные граждане, больные без больниц, дети без книг и без школ, нескончаемый список граждан, чье достоинство было ранено и чьи права были ущемлены, значили несравнимо больше, чем богатое, привилегированное меньшинство, стоявшее на стороне империи.

 

Образование, наука, культура и искусство, спорт, профессии, подразумевающие развитие человека, не пользовались поддержкой в нашей стране, ограниченной монокультурой сахарного тростника и другой экономической деятельностью, подчиненной банкам и американским транснациональным предприятиям, которыми могущественный северный сосед навязывает свою «демократию» и свои «права человека».

 

Я должен отметить, что такой спектакль как выступление «Кольмениты» - несколько дней назад показанный в театре «Карл Маркс», - созданный сыном одного из тех, кто был убит террористами правительства Соединенных Штатов в самолете, вылетевшем с Барбадоса 6 октября 1976 года, не имеет равных в мире. Как впечатляющий концерт пионеров, так и съезд, закрытие которого прошло в тот день, никогда не были бы возможны без образования, которое Революция дала детям, подросткам и молодым людям нашей Родины.

 

16 апреля 1961 года, когда был провозглашен социалистический характер Революции, прошло два года и три месяца с победы Первого января 1959 года. Наша маленькая и победоносная Повстанческая армия в своей борьбе за освобождение располагала только оружием, отнятым у тирании, которое в своем огромном большинстве было поставлено Соединенными Штатами. Было необходимо вооружить народ.

 

Чтобы не давать предлогов, которые могли бы стать основанием для агрессии Соединенных Штатов, как они сделали это в Гватемале, мы попытались купить, заплатив наличными, винтовки и другое оружие в европейских государствах, которые традиционно экспортировали его во многие страны.

 

Мы приобрели несколько десятков тысяч полуавтоматических винтовок ФАЛ калибра 7,62 с обоймами на 20 патронов и соответствующие боеприпасы, в том числе противопехотные и противотанковые гранаты, которые перевозились на обычных торговых судах, так же, как делает любая страна.

 

Но что случилось с этими наивными закупками «некоммунистического» оружия, которое по своему качеству казалось нам великолепным?

 

Первое судно прибыло на Кубу нормально, и на нем – десятки тысяч винтовок ФАЛ.

 

Не было ничего незаконного, не существовало предлогов для антикубинских кампаний.

 

Однако такая ситуация продлилась недолго. Второе судно прибыло к важному причалу столицы, портовые рабочие и бойцы Повстанческой армии начали разгружать ящики, тогда не  было контейнеров. Я был на четвертом или на пятом этаже здания Института аграрной реформы, где сегодня находится Министерство Революционных вооруженных сил, возле Площади Революции; там был мой рабочий кабинет, если я не выезжал в какое-либо место города или страны. Старый Правительственный дворец был превращен в музей, а новый был еще не закончен. Это случилось 4 марта 1960 года. Сильный взрыв сотряс здание; я инстинктивно посмотрел в сторону порта, где, как я знал, разгружали французское торговое судно «Ля Кубр»: оттуда поднимался густой столб дыма, почти вертикально. Я сразу же понял, что произошло.

 

Я представил себе число жертв, быстро спустился, и с небольшой охраной мы сели в машины, двигаясь в сторону порта по узким улочкам с плотным движением. Я был уже очень близко, когда в том же месте раздался второй взрыв. Можно понять, какую тревогу вызвал у нас этот второй взрыв. Я представил себе, как пострадали рабочие и солдаты, которые наверняка помогали жертвам первого взрыва. С трудом я сумел подъехать к причалу и видел драматическое и героическое поведение этих людей.

 

Погибло около 100 человек, было много раненых, которым требовалась срочная помощь.

 

На следующий день мы пронесли убитых от университета по широкой 23-й улице до самого кладбища, где один год, один месяц и 11 дней спустя мы будем революционно хоронить жертв бомбардировки, совершенной американскими самолетами с кубинскими опознавательными знаками.

 

5 марта в первый раз и совершенно спонтанно, во время похорон подло убитых рабочих и бойцов, я воскликнул «Родина или смерть!». То не было фразой, то было глубоким убеждением.

 

Предстояло провести много расследований, но в тот момент у меня не было сомнений, что речь шла о преднамеренном массовом убийстве. Диверсия на торговом судне была устроена еще в европейском порту, откуда оно вышло, и она была делом экспертов.

 

Я уделил должное внимание требуемым расследованиям. Мне нужно было знать, могли ли гранаты, находившиеся в ящиках, где произошел взрыв, взорваться случайно, если например какая-нибудь упадет или что-то в этом роде. Чтобы отвергнуть такую возможность – которую уже исключили специалисты после изучения механизмов безопасности гранат, - я попросил, чтобы некоторые ящики с гранатами, прибывшие на судне, сбросили с высоты тысячи метров; я следил за испытаниями, и ни одна граната не взорвалась. Были изучены все перемещения судна, и стало очевидно, что эту диверсию совершили руки экспертов – то была часть плана, утвержденного администрацией Соединенных Штатов.

 

Мы получили урок того, чего можно было ждать от империализма. Не колеблясь, мы обратились к Советскому Союзу, чьи принципы не противоречили нашим.

 

Нам были выделены соответствующие кредиты на покупку этого оружия. С тех пор как Советский Союз и другие социалистические страны, такие как Чехословацкая Социалистическая Республика, Китайская Народная Республика и Корейская Народно-Демократическая Республика, начали поставлять нам оружие до сегодняшнего дня более тысячи судов привозили на Кубу вооружение и боеприпасы, и не было ни единого взрыва.

 

Наши собственные суда перевозили в течение десятков лет большую часть оружия для кубинских интернационалистических сил, и ни одно не взорвалось.

 

Речь, которую я произнес 16 апреля 1961 года на проводах жертв предательской бомбардировки на рассвете предыдущего дня, адресовалась товарищам Повстанческой армии, Революционной национальной милиции и народу Кубы. Воспроизвожу текстуально абзацы и идеи, без которых было бы невозможно понять важность и пыл битвы, данной позже:

 

«Во второй раз мы собираемся на том же углу. В первый раз то было после взрыва “Ля Кубр”, стоившего жизни почти сотне рабочих и солдат.»

 

«С установления Революционного правительства первым стремлением врагов Революции было помешать нашему народу вооружиться.»

 

«…После провала первых шагов дипломатического типа они прибегли к диверсии… чтобы не дать этому оружию дойти до нас …»

 

«Тот зверский удар стоил жизни множеству рабочих и солдат… мы имели право думать, что виноваты в диверсии были те, кто не хотел, чтобы мы получили это оружие…»

 

«…У всех нас, у нашего народа осталась глубокая убежденность в том, что рука, подготовившая тот варварский преступный акт, была рукой секретных агентов правительства Соединенных Штатов.»

 

«…Многим в нашей стране и даже за рубежом трудно было поверить, что правительство Соединенных Штатов было бы способно дойти до такого; трудно было поверить, что руководители страны были бы способны осуществить подобное действие… мы еще не могли приобрести жестокий опыт, который постепенно приобретали на протяжении этих двух с половиной лет; мы еще не знали хорошенько наших врагов… мы еще не знали, что такое Центральное разведывательное управление правительства Соединенных Штатов; мы еще не имели возможности день за днем удостоверяться в их преступной деятельности против нашего народа и нашей Революции.»

 

«…Наша страна уже испытала ряд налетов самолетов-пиратов, которые в один день сбрасывали листовки, в другой сжигали наш тростник, а затем пытались сбросить бомбу на один из наших сахарных заводов.»

 

«…Из-за взрыва бомбы, которую они собирались сбросить, взорвался самолет-пират с его экипажем… в том случае правительство Соединенных Штатов не могло отрицать, как оно это делало, что эти самолеты вылетели с их берегов; …ввиду нетронутой захваченной документации… нельзя было отрицать действительность, … они решили попросить у нас прощения и дать нам объяснение.»

 

«Однако полеты не прекратились… и в одном случае при одном из таких налетов на нашу страну было большое число жертв. Однако ни один из этих фактов не носил характера военной атаки…»

 

«Никогда не проводилось операции, обладавшие всеми чертами операции чисто военного характера.»

 

«…Несколько недель назад пиратское судно проникло в порт Сантьяго-де-Куба, обстреляло находящийся там нефтеперерабатывающий завод, и одновременно его выстрелы поразили нескольких солдат и моряков, размещенных у входа в бухту.»

 

«…Подобная операция, с судами такого характера, не могла быть осуществлена, если бы эти суда не были предоставлены американцами и оснащены американцами в каком-нибудь месте Карибского региона.»

 

«…Этот континент хорошо знает, что такое высадки иностранных войск. Это знали в Мексике… в Никарагуа… в Гаити… в Санто-Доминго… и все эти народы имели возможность узнать, что такое интервенции морских пехотинцев Соединенных Штатов.»

 

«…Чего ни один народ этого континента не имел случая узнать – это систематических действий со стороны спецслужб правительства Соединенных Штатов… чего ни одному народу этого континента не довелось узнать – это борьбы против Центрального разведывательного управления… стремящегося любой ценой, выполняя указания своего правительства… систематически уничтожать плоды работы какого-либо народа, систематически уничтожать экономические ресурсы, торговые заведения, промышленные предприятия, и что хуже всего – драгоценные жизни рабочих, крестьян и трудолюбивых и честных граждан этой страны.»

 

«Но при всем этом ни один из прежних фактов не приобретал, как вчерашний случай, характера типично военной агрессии. Речь не шла о полете самолета-пирата, речь не шла о вторжении пиратского судна: речь шла не более и не менее как об одновременных атаках на три разных города страны, в один и тот же час, на рассвете; речь шла об операции по всем правилам военных операций.

 

Три одновременные атаки на рассвете, в один и тот же час, в городе Гавана, в Сан-Антонио-де-лос-Баньос и в Сантьяго-де-Куба… проведенные самолетами-бомбардировщиками типа В-26, сбросившими бомбы большой разрешительной силы, выпустившими ракеты и обстрелявшими из пулеметов три разных точки национальной территории. Речь шла об операции со всеми характеристиками и по всем правилам военной операции.

 

Кроме того, то была внезапная атака; то была атака, подобная тем, какие обычно совершали вандальские правительства нацистов и фашистов, нападая на другие страны… Вооруженные нападения на народы Европы, совершавшиеся гитлеровскими ордами, всегда были нападениями такого рода: без предупреждения, без объявления войны, нападение вероломное, нападение предательское, нападение внезапное. И так внезапно происходили вторжения в Польшу, Бельгию, Норвегию, Францию, Голландию, Данию, Югославию и другие страны Европы.»

 

Я напомнил им, что сделали японские милитаристы с американской базой Пирл-Харбор в декабре 1941 года:

 

«…Мы на собираемся этим делать сравнения, – сказал я, - потому что когда японцы воевали с американцами, то была битва между двумя империалистическими странами, битва между двумя капиталистическими странами, битва между двумя эксплуататорскими правительствами, битва между двумя колониалистическими правительствами, битва между двумя правительствами, которые пытались завладеть рынками, сырьем и экономикой значительной части мира.»

 

«Мы отличаемся от Соединенных Штатов тем, что Соединенные Штаты – это страна, эксплуатирующая другие народы, Соединенные Штаты – это страна, завладевшая большой частью природных ресурсов мира и заставляющая работать на благо своей касты миллионеров десятки и десятки миллионов трудящихся во всем мире.»

 

«Мы, с нашей Революцией, искореняем не только эксплуатацию одной страны другой, но также эксплуатацию одних людей другими!»

 

«Сегодня Соединенные Штаты политически представляют собой систему эксплуатации других стран одной страной и систему эксплуатации человека другими людьми.

 

Поэтому битва между Японией и Соединенными Штатами была битвой между подобными системами; битва между Соединенными Штатами и Кубой – это битва разных принципов, то есть это битва между теми, кто лишен всяких человеческих принципов, и теми, кто, как мы, защищаем человеческие принципы.»

 

«Однако как эти факты помогают понять! Как эти факты помогают учить нас реальностям мира! Как эти факты помогают воспитывать наш народ! Уроки обходятся дорого, они болезненны, они кровавы, но как учатся народы на этих фактах! Как учится наш народ! Как воспитывается и как растет наш народ!»

 

«…Недаром мы сейчас являемся одним из тех народов, которые за короткое время лучше других постигли историю мира.»

 

«Как трудно было знать, что происходит в мире, когда в нашу страну не поступало других сообщений, кроме американских! Сколько лжи внушали нам и жертвами скольких измышлений нас делали! Если у кого-то оставались какие-то сомнения, если кто-то из порядочных людей в этой стране – я не говорю о “гусанос”–контрреволюционерах, я говорю о мужчинах и женщинах, способных думать честно, хотя бы они и не думали, как мы, - если у кого-то оставались какие-то сомнения, если кто-то верил, что в политике американцев еще осталась хоть чуточка честности, хоть чуточка морали, хоть атом совести, или чести, или справедливости в американской политике…»

 

«Если кто-то в этой стране, кто имел привилегию видеть, как весь народ превращается в народ героев и в народ достойных и отважных людей; если кто-то в этой стране, чья масса заслуг, героизма и самопожертвования растет день ото дня, имел еще какие-нибудь сомнения; если те, кто не думает, как мы, верят, что они поднимают или защищают честное знамя, верят, что они поднимают или защищают справедливое знамя, и, веря в это, остаются проамериканцами и защитниками правительства Соединенных Штатов; если в нашей стране еще остался какой-нибудь порядочный человек из тех, кто думает так, пусть эти факты послужат им… для того, чтобы у них уже не оставалось никаких сомнений.

 

Вчера, как все знают, самолеты-бомбардировщики, разделенные на три группы, ровно в 6.00 утра проникли из-за рубежа на национальную территорию и атаковали три пункта национальной территории; в каждом из этих пунктов люди героически защищались, в каждом из этих пунктов была пролита доблестная кровь защитников, в каждом из этих пунктов были тысячи, а если нет, то сотни и сотни свидетелей того, что там произошло. Кроме того, это было то, чего ждали; это было то, чего ждали каждый день; это было логической кульминацией поджогов плантаций, сотен нарушений нашего воздушного пространства, пиратских налетов, пиратских нападений на наши нефтеочистительные заводы с судна, проникшего на рассвете; это было следствием того, что знают все; это было следствием планов агрессии, которые строят Соединенные Штаты в сообщничестве с лакейскими правительствами Центральной Америки; это было следствием существования военно-воздушных баз, о которых знает весь народ и весь мир, потому что об этом печаталось даже самими американскими газетами и информационными агентствами, и самим информационным агентствам и газетам надоело писать об организуемых армиях наемников, о подготовленных аэродромах, о самолетах, переданных им правительством Соединенных Штатов, об американских инструкторах, о военно-воздушных базах, устроенных на территории Гватемалы.»

 

«Вы думаете, что мир узнал бы о нападении на Кубу, вы думаете, что мир узнал бы о случившемся, вы думаете или полагаете, что было бы возможно заглушить в мире эхо преступных бомб и ракет, вчера выпущенных на нашей родине? Что это пришло в голову кому-нибудь в мире? Что кто-то мог бы попытаться обмануть весь мир, попытаться скрыть правду от всего мира, попытаться обмануть весь мир? Так вот, вчера они не только напали на нашу землю, совершив подготовленную вероломную и преступную атаку, о которой знали все, и с американскими самолетами, с американскими бомбами, с американским оружием, и силами наемников, которым платит американское Центральное разведывательное управление; они сделали не только это и не только уничтожили национальное имущество, не только оборвали жизнь молодых людей, многим из которых еще не исполнилось и двадцати лет, но и кроме того, кроме того, правительство Соединенных Штатов попыталось вчера обмануть мир… самым циничным и бессовестным  образом, какой только можно было задумать.»

 

«…То, что сказали миру, и во что, быть может, заставили поверить десятки и десятки миллионов человек, что опубликовали вчера тысячи и тысячи газет, что было сообщено вчера тысячами и тысячами радиостанций и телеканалов, о том, что произошло на Кубе, о том, что узнал мир или большая часть мира, значительная часть мира из сообщений американских агентств.»

 

«Майами, 15 апреля, ЮПИ. Кубинские пилоты, сбежавшие из военно-воздушных сил Фиделя Кастро, приземлились сегодня во Флориде на бомбардировщиках времен Второй мировой войны после того, как взорвали кубинские военные сооружения, чтобы отомстить за предательство одного труса в их рядах. Один из бомбардировщиков В-26 кубинских военно-воздушных сил приземлился в международном аэропорту Майами с пробоинами, причиненными огнем зенитной артиллерии и пулеметов, только на одном из его двух моторов. Другой сел на военно-воздушной базе военно-морских сил в Ки-Уэст; третий сел в другой иностранной стране… По неподтвержденным слухам еще один самолет разбился и упал в море вблизи от острова Тортуга. Во всяком случае, военно-морские силы Соединенных Штатов расследуют этот случай. Пилоты, попросившие не называть их имен, вышли из своих самолетов одетые в свою летную форму и немедленно попросили убежища в Соединенных Штатах.»

 

«…”Директор Иммиграционной службы Майами Эдвард Аренс заявил, что их просьба рассматривается. Летчик с усами, приземлившийся в Майами, заявил сотрудникам иммиграции, что он и трое других пилотов кубинских военно-воздушных сил уже несколько месяцев планировали сбежать с Кубы Кастро. Он добавил, что по причине предательства Гало он и двое остальных решили дать ему урок, сбросив бомбы и обстреляв из пулемета сооружения военно-воздушных баз на своем пути к свободе. Он сказал, что он нанес удар по собственной базе в Сан-Антонио-де-лос-Баньос, а другие пилоты атаковали другие базы. Этот пилот выявил готовность беседовать с журналистами, но наклонил голову и надел солнечные очки, когда фотографы попытались его сфотографировать.

 

Он объяснил – только послушайте, какая огромная ложь и какой абсурд, - что он и другие пилоты оставили семьи на Кубе и опасаются преследований Кастро в отношении их родственников”. То есть они утверждают, что украли самолеты, что дезертировали и что не называют своих имен, чтобы не узнали, как зовут тех, кто украл самолеты и кто дезертировал. И как они говорят, они были пилотами военно-воздушных сил.»

 

«Сообщения АП:

 

”Майами, 15. АП – это то, что они сказали миру, - Майами, 15. АП. Трое кубинских пилотов бомбардировщиков, опасаясь, что их предадут и выдадут планы сбежать от правительства Фиделя Кастро, убежали сегодня в Соединенные Штаты, после того как обстреляли из пулемета и сбросили бомбы на аэропорты Сантьяго и Гаваны.

 

Один из двух двухмоторных бомбардировщиков времен Второй мировой войны приземлился в международном аэропорту Майами, пилотируемый лейтенантом. Тот рассказал, как он и трое других из 12 пилотов самолетов В-26, оставшихся в кубинских военно-воздушных силах, уже несколько месяцев планировали сбежать с Кубы.

 

Другой самолет с двумя летчиками на борту приземлился на военно-воздушной и морской базе в Ки-Уэст. Имена пилотов хранятся в тайне. Иммиграционные власти поместили кубинцев под охрану и конфисковали самолеты”.»

 

«…Видите, до какой степени цинизма они дошли… до какой степени бессовестны должностные лица и руководители империализма;… они изобретают вплоть до деталей лживую легенду, в которую не поверит даже кошка, даже “кошечка Марии Рамос”. Пилот говорит – только смотрите, какую историю передают прессе, чтобы разукрасить сообщение деталями, чтобы фокус был полным, со всеми деталями, смотрите, какую историю они изобретают:

 

“Я один из 12 пилотов самолетов В-26, оставшийся в военно-воздушных силах Кастро после дезертирства Диаса Ланса – бывшего командира кубинских военно-воздушных сил – и последующих чисток. Трое из моих товарищей-пилотов и я в течение месяцев планировали, каким образом сбежать с Кубы Кастро. Позавчера я узнал, что один из троих, лейтенант Альваро Гало – даже имя, они берут имя одного из летчиков РВВС, приводят имя; до какой крайности цинизма и бесстыдства они дошли! – позавчера я узнал, что один из трех, лейтенант Альваро Гало, пилотирующий самолет В-26, номер РВВС-915 – этот пилот как раз находится в Сантьяго, по случайности он дислоцируется в Сантьяго, - беседовал с агентом Рамиро Вальдеса, главы Г-2. Я предупредил двух остальных, и тогда мы решили, что возможно Альваро Гало, кто всегда вел себя вроде как трус, предал нас. Тогда мы решили немедленно перейти к действию. Вчера утром меня назначили в обычный патруль, чтобы, вылетев с моей базы, Сан-Антонио-де-лос-Баньос, я облетел часть Пинар-дель-Рио и вокруг острова Пинос. Я предупредил моих друзей в Кампо-Либертад, и они согласились, что мы должны действовать. Один из них должен был лететь на Сантьяго; другой заявил в качестве предлога, что хочет проверить свой альтиметр; они  должны были вылететь из Кампо-Либертад в 6.00 – в Кампо-Либертад не было ни одного самолета В-26, там были самолеты с дефектами; - я поднялся в воздух в 6.05; из-за предательства Альваро Гало мы договорились проучить его, так что я полетел обратно в Сан-Антонио, где стоял его самолет, и дважды пролетел над его самолетом, обстреляв его из пулемета и обстреляв еще три, стоявшие поблизости. Когда я удалялся, меня задело огнем из ручного оружия, и я совершил маневр, чтобы его избежать. Мои товарищи уже вылетели раньше, чтобы атаковать аэродромы, которые, как мы договорились, они будут атаковать. Затем, из-за того, что у меня было мало топлива, мне пришлось сесть в Майами, поскольку я не мог долететь до места, о котором мы договаривались. Может быть, они полетели, чтобы перед отходом обстрелять другие аэродромы, такие как на пляже Баракоа, где Фидель держит свой вертолет”.

 

То есть это то, что было сказано миру. Не только ЮПИ и АП сообщают миру, что “кубинские самолеты”, “что они cбежали со своими самолетами и сбросили бомбы”, но и кроме того распространяют по миру этот рассказик, и что вы думаете, что десятки миллионов человек прочли и слышали вчера в мире, опубликованное тысячами и тысячами разных газет, сказанное по радио и телевидению? Что вы думаете, что было сказано в Европе, во многих местах Латинской Америки, во многих частях света?

 

Не только они утверждали подобное, но и состряпали целый рассказ, с деталями и именами, о том, как все было задумано. До такого никогда не дошли и в Голливуде.»

 

«Мехико, 15. АП. Бомбардировка кубинских баз кубинскими самолетами-дезертирами была встречена здесь большей частью газет с удовольствием, газеты примкнули к группам кубинцев-эмигрантов, чтобы сказать, что бомбардировка - это начало движения за освобождение от коммунизма. Правительство хранило молчание, в то время как группы левых студентов и коммунистов поддержали заявление кубинского посла Хосе Антонио Портуондо о том, что воздушные атаки были трусливыми и отчаянными атаками империалистов. Среди кубинцев-эмигрантов наблюдалось большое оживление. Один кубинский источник прокомментировал, что новое кубинское правительство в изгнании переедет на Кубу вскоре за первой волной вторжения против кубинского режима Фиделя Кастро, чтобы создать временное правительство, которое, как ожидается, будет быстро признано многими латиноамериканскими антикастристскими странами.»

 

«Оба агентства публикуют следующее сообщение:

 

“Заявление, сделанное доктором Миро Кардоной – это телеграммы  АП и ЮПИ: - героический удар во имя кубинской свободы был сделал сегодня утром определенным числом офицеров кубинских военно-воздушных сил. Перед тем, как улететь на своих самолетах к свободе, эти подлинные революционеры попытались уничтожить как можно большее число военных самолетов Кастро. Революционный совет с гордостью объявляет, что их планы были осуществлены успешно и что совет установил с ними контакт и поддержал этих отважных пилотов. Их акция – еще один пример отчаянного опасения, что патриоты всех социальных слоев могут оказаться под пятой безжалостной тирании Кастро. В то время как Кастро и его сторонники пытаются убедить мир - только послушайте, - в то время как Кастро и его сторонники пытаются убедить мир, что Кубе грозит вторжение из-за рубежа, этот удар во имя свободы, как и предыдущие, был нанесен кубинцами, живущими на Кубе, которые решили бороться против тирании и угнетения или погибнуть при этой попытке. По причинам безопасности больше подробностей не сообщается”.

 

Миро Кардона был именно главой временного правительства, которого Соединенные Штаты держали наготове возле самолета с уложенными чемоданами, чтобы он приземлился на Плая-Хирон, как только плацдарм будет обеспечен.»

 

«…Здесь история не кончается; теперь мы окончательно разоблачим этого комедианта, которого империализм держит там в  ООН и кто выдавал себя за просвещенного человека, либерала, левых взглядов, и так далее, и тому подобное, господина Эдлая Стивенсона… Мошенничество продолжается, то есть продолжают обманывать мир: уже ЮПИ, АП распространили рассказик, тысячи газет и они сами публикуют его, главные газеты с удовольствием подхватили сообщение о дезертирстве этих пилотов.

 

Нагромождения лжи было еще недостаточно.»

 

«Американский посол Эдлай Стивенсон отверг утверждения Роа и повторил заявление президента Джона Кеннеди о том, что ни при каких обстоятельствах, - повторяю, - ни при каких обстоятельствах не произойдет интервенции вооруженных сил Соединенных Штатов на Кубу. Стивенсон показал комиссии фотографии United Press International, где представлены два самолета, приземлившиеся сегодня во Флориде после участия в налете на три кубинских города.»

 

«”У него на хвосте нанесены опознавательные знаки военно-воздушных сил Кастро, - сказал он, показывая один снимок, - на нем видна звезда и кубинские обозначения, они ясно видны. Я с удовольствием покажу эту фотографию”. Стивенсон добавил, что оба эти самолета пилотировались офицерами кубинских военно-воздушных сил и на них летели люди, дезертировавшие от режима Кастро. Никто из персонала Соединенных Штатов не участвовал в сегодняшнем инциденте, и самолеты не были самолетами Соединенных Штатов, - подчеркнул он, - то были самолеты самого Кастро, поднявшиеся с его собственных аэродромов.

 

Кубинский министр сказал, что “налеты, совершенные сегодня утром, несомненно являются прологом к попытке вторжения в крупном масштабе, организованной, оснащенной и финансированной Вашингтоном. Правительство Кубы, - сказал Роа, - торжественно обвиняет правительство Соединенных Штатов в этой комиссии и перед мировым общественным мнением в том, что оно попыталось применить силу, чтобы уладить свои разногласия с государствами-членами”.»

 

«Здесь у нас имеется возможность, какую мало когда имел какой-нибудь народ, узнать изнутри, и снаружи, и сбоку, и снизу, и сверху, что такое империализм… как действует весь его финансовый, пропагандистский, политический, наемный аппарат, секретные службы, должностные лица, которые с таким спокойствием, в такой неслыханной форме обманывают мир.»

 

«То есть они организуют атаку, готовят атаку, обучают наемников, дают им самолеты, дают им бомбы, готовят аэропорты, это знает весь мир, атака происходит, и они утверждают совершенно спокойно перед этим миром – миром, который, как они знают, будет бурно возмущаться столь чудовищным, столь трусливым нарушением… прав народов и мира!

 

И эти жалкие империалисты, после того как одели в траур более полудюжины семей, после того как убили горстку молодых людей, которые не были миллионерами, потому что те, кого мы пришли хоронить, - не  паразиты-миллионеры, не наемники, продавшиеся за золото какого-либо иностранца, это не воры, это любимые дети нашего народа! - молодые рабочие, дети скромных семей, которые никого не обкрадывают, которые никого не эксплуатируют, которые живут не ценой чужого пота или чужого труда и которые имеют право на жизнь больше, чем миллионеры, которые имеют право на жизнь больше, чем паразиты!… Потому что они не живут чужим трудом, как американские миллионеры, не живут на иностранное золото, как наемники, “гусано”, продавшиеся империализму; не живут пороком, не живут воровством; они имеют право, чтобы их жизнь уважали, и ни один жалкий миллионер-империалист не имеет право посылать самолеты, бомбы, ракеты, чтобы отнимать жизнь у этих молодых и любимых родиной людей!»

 

«…Те, кто согласен с подобным преступлением, те, кто согласен с подобным варварством, те, кто гнусно продается и поддерживает действия этих преступников, те, кто устраивает заговоры против родины, на улице, в церквях, в школах, где угодно, заслуживают, чтобы Революция обращалась с ними так, как они заслуживают!»

 

«Империализм планирует преступление, организует преступление, вооружает преступников, обучает преступников, платит преступникам, преступники являются сюда и убивают семерых сыновей рабочих, затем спокойно приземляются в Соединенных Штатах, и даже хоть весь мир знает об их деяниях, они заявляют, что они кубинские пилоты, сочиняют хитрую и выдуманную историю, сеют ее по всему миру, публикуют во всех газетах, передают по радио и телевидению…»

 

«Есть ли еще какой-нибудь честный кубинец, который не понимает этого? какой-нибудь честный кубинец, который сомневается?.. Пусть они поедут туда и удостоверятся сами, есть ли хоть капля правды в том, что они сказали; пусть удостоверятся там, как реакционеры, империалисты и лицемерные священники обманывают и надувают мир, как обманывают и надувают народы, и как народам уже пора стряхнуть с себя эксплуатацию, обман и мошенничество империалистов и всех комедиантов в мире, чего бы ни стоило освободиться от этого ига!»

 

«…Я полагаю, что у господина президента Соединенных Штатов есть хоть атом стыда, и если у господина президента Соединенных Штатов есть хоть атом стыда, Революционное правительство Кубы бросает ему вызов перед всем миром… пусть предъявит в Организации Объединенных Наций пилотов и самолеты, которые, как он говорит, вылетели с национальной территории!»

 

«…Куба потребует в Организации Объединенных Наций, чтобы там были предъявлены самолеты и пилоты, которые говорят, что дезертировали из военно-воздушных сил…»

 

«…Почему их не предъявляют? Естественно, господин президент Соединенных Штатов имеет право, чтобы его не называли лжецом… Хочет ли господин президент Соединенных Штатов, чтобы никто не имел права назвать его лжецом? Пусть предъявит в Организации Объединенных Наций этих двух пилотов!..»

 

«…Если президент Соединенных Штатов не предъявит в Организации Объединенных Наций этих пилотов, чтобы доказать…, что эти пилоты были здесь и дезертировали отсюда, тогда не только кубинское Революционное правительство, но и весь мир будет иметь право назвать его лжецом!»

 

«…Империалистическому правительству Соединенных Штатов не останется ничего другого как признаться, что самолеты были их самолетами, что бомбы были их бомбами, что пули были их пулями, что наемники были организованы, обучены и оплачены им, что базы были в Гватемале и что они вылетели оттуда, чтобы атаковать нашу территорию, и что те, которые не были сбиты, улетели туда укрыться на берегах Соединенных Штатов, где им дали приют.»

 

«…Как может правительство Соединенных Штатов держаться за эту ложь?»

 

«…Мы живем не в эпоху дилижансов, мы живем в эпоху радио, и истины, утверждаемые одной страной, можно распространить очень далеко.»

 

«…Империалисты не могут простить нам, что мы здесь, они не могут простить нам достоинства, целостности, храбрости, идеологической твердости, духа самопожертвования и революционного духа народа Кубы.»

 

«…Они не могут простить нам… что мы совершили социалистическую Революцию…»

 

«И что эту социалистическую Революцию мы защищаем этими винтовками! И что эту социалистическую Революцию мы защищаем с той же отвагой, с какой вчера наши зенитчики изрешетили самолеты-агрессоры!»

 

«…Эту Революцию мы не защищаем силами наемников; эту Революцию мы защищаем силами мужчин и женщин народа.»

 

«…Разве оружие имеют наемники? Разве оружие имеют миллионеры? Потому что наемник и миллионер – одно и то же. Разве оружие имеют дети богачей? Разве оружие имеют надсмотрщики? У кого в руках оружие? Чьи руки поднимают это оружие? …Это руки богачей? Это руки эксплуататоров? Чьи руки поднимают это оружие? Разве это не руки рабочих? Разве это не руки крестьян? Разве это не руки, загрубевшие в труде? Разве это не руки созидателей? Разве это не руки простых людей из народа? И кто составляет большинство народа? Миллионеры или рабочие? Эксплуататоры или эксплуатируемые? Привилегированные или обездоленные?..»

 

«Товарищи рабочие и крестьяне, это социалистическая и демократическая Революция бедняков, совершенная с бедняками и для бедняков. И за эту Революцию бедняков, совершенную бедняками и для бедняков, мы готовы отдать жизнь.

 

Рабочие и крестьяне, простые мужчины и женщины родины, клянетесь ли вы защищать до последней капли крови эту Революцию бедняков, совершенную бедняками и для бедняков?

 

Товарищи рабочие и крестьяне родины, вчерашнее нападение было прелюдией агрессии наемников, вчерашняя атака, унесшая семь героических жизней, имела целью уничтожение наших самолетов на земле, но они потерпели провал, они уничтожили только три самолета, и большинство вражеских самолетов было подбито или сбито.  Здесь, перед могилой павших товарищей; здесь, рядом с останками героических юношей, детей рабочих, детей простых семей, подтвердим же свою решимость в том, что, так же, как они подставили грудь под пули, так же, как они отдали свою жизнь, когда бы ни пришли наемники, все мы, гордясь нашей Революцией, гордясь тем, что защищаем эту революцию бедняков, совершенную бедняками и для бедняков, не колеблясь, против кого бы то ни было, будем защищать ее до последней капли крови.»

 

Финал этого выступления был несомненно пылким потоком революционных ответов и вопросов. В конце я провозгласил здравицы в честь рабочего класса, крестьян, бедняков, Социалистической революции, героев, павших за Родину, и закончил словами «Родина или смерть!», что стало обычным с тех пор, как мы хоронили погибших более года назад при взрыве на «Ля Кубр.»

 

Чего никто не знал, - так это того, что в то время как я говорил уже почти в темноте, незадолго до конца выступления, один товарищ из охраны приблизился ко мне и сообщил, что враг высаживается в окрестностях бухты Кабаньяс, к западу от Гаваны.

 

Высадка была совершенно логичной и ожидавшейся после атаки, совершенной с тем, чтобы уничтожить наши небольшие воздушные силы на рассвете предыдущего дня. Тогда я сделал то, чего никогда не делал до конца выступления. После обычной фразы «Родина или смерть!» я продолжил коротко говорить. В сущности, я давал указания бойцам.

 

После заключительных аплодисментов я сказал текстуально следующее: «В бой… Товарищи, споем Национальный гимн». (Присутствующие поют Национальный гимн.)

 

«Товарищи, все части должны направиться к месту размещения их соответствующих батальонов ввиду упорядоченной мобилизации, чтобы держать страну в состоянии готовности по причине неизбежности агрессии наемников, вытекающей из всех событий последних недель и вчерашней трусливой атаки. Направимся в Дома милисиано, сформируем батальоны и будем готовы выступить против врага, под Национальный гимн, под строфы патриотического гимна, с призывом “в бой”, с убеждением, что “умереть за родину - значит жить” и что “жить в цепях – значит жить под бременем бесчестья и позора”.

 

Направимся в наши соответствующие батальоны, и там ждите приказов, товарищи.»

 

После акта я поехал в «Пункт один» - зашифрованное название штаба Вооруженных сил, - чтобы познакомиться с ситуацией.

 

Не произошло никакой высадки, то был обманный маневр, устроенный военно-морскими силами Соединенных Штатов. Была произведена оценка ситуации и даны инструкции.

 

Затем, около 12 часов ночи, я ушел к себе. Убежденный, что враг вот-вот начнет действовать, я решил несколько часов поспать.

 

Роксана Родригес, скончавшаяся несколько дней назад, супруга тогдашнего директора Плана развития Сьенага-де-Сапата Абраама Масикеса, свидетельствовала, что она позвонила Селии, чтобы сообщить ей, что лейтенант Антело Фернандес – командир военной части, находившейся в Хагуэй-Гранде, - информировал ее о высадке на Плая-Ларга, и в том месте слышалась сильная пулеметная и артиллерийская стрельба.

 

В записке, переданной Селией в «Пункт один», утверждается, что она связалась с сахарным заводом «Аустралия» и убедилась, что шло нападение на Плая-Хирон и Плая-Ларга.

 

В записи на Командном пункте указано время 03.29 17 апреля 1961 года.

 

Просматривая мои собственные слова, сказанные в телевизионной программе «Народный университет», то есть через три дня после победы, я увидел, что указал 03.15 как час, когда получил известие. Селия действительно не теряла ни минуты в любой ситуации.

 

С того момента совершились события, в которые трудно поверить. Я резюмирую их, и на этой основе можно исследовать подробную и объективную историю событий, которые смог бы восстановить кто-нибудь, имея время, здоровье и достаточную энергию.

 

Важна суть, которую никогда нельзя искажать. Детали имеют особую значимость для самых скрупулезных историков. В этом случае мой интерес связан с желанием, чтобы у нашей молодежи был доступ к событиям, происшедшим в те решающие годы, чтобы она знала о битве, в которой их предшественники рисковали своей жизнью за Революцию и за огромное культурное богатство, которым сегодня обладает наша молодежь, кому надлежит и далее его защищать.

 

«Родина – это человечество!»

 

Как я объяснил в программе «Народный университет, «…мне и остальным товарищам сообщают, что идет сражение на Плая-Хирон и Плая-Ларга, где высадился враг…».

 

«Мы приказали проверить это, подтвердить. В таких вещах всегда надо иметь уверенность, потому что затем поступают известия, что есть суда в таком-то пункте, есть суда в другом пункте… но факт тот, что это уже идет, совершенно точно, наверняка, и что есть первые раненые в боях, поступает сообщение, что силы агрессоров ведут сильный огонь из гранатометов, из безоткатных орудий, из пулеметов 50-го калибра и из орудий на судах. Они ведут наступление на Плая-Хирон и Плая-Ларга в Сьенага-де-Сапата. Уже не было ни малейшего сомнения, что действительно в этом пункте идет высадка и что она идет при сильной поддержке тяжелых орудий.»

 

«Микроволновые аппараты на Плая-Хирон и Плая-Ларга сообщали о результатах атаки… до того момента, когда вследствие самой атаки они перестали действовать… и с трех-четырех часов утра уже нет известий с Плая-Ларга и Плая-Хирон.»

 

«Полуостров Сапата обладает этими характеристиками: это участок земли на краю берега… земля скалистая и поросшая густыми зарослями… Но с севера этого участка земли лежит совершенно непроходимый участок болот.»

 

«Раньше тут не было никаких путей сообщения… единственным способом сообщения для крестьян этого района была узкоколейка.»

 

«В районе Сьенага-де-Сапата в момент вторжения было двести учителей, обучавших население чтению и письму.»

 

«То был один из опытных участков кампании по ликвидации неграмотности. Все эти населенные пункты – Хагуэй-Гранде, Ковадонга, “Аустралия” - …не имели доступа к морю, там были исключительно болота. Теперь у всех этих людей есть пляжи. Тысячи людей по воскресеньям отправляются на Плая-Ларга и Плая-Хирон, хотя пляжи еще не полностью обустроены.»

 

«…Триста крестьянских детей заболоченного района сейчас в Гаване, они изучают керамику, дубление кожи, механику, столярное дело.»

 

«Сьенага-де-Сапата превратилась в одно из самых посещаемых и оживленных мест.»

 

В июле 1976 года я комментировал кинематографисту шведского телевидения Гаэтано Пагано:

 

«Они высадились в месте, где могли какое-то время продержаться, потому что это место было очень трудно отбить, поскольку идущие туда шоссейные дороги должны пересекать несколько километров непроходимых болот, это превращалось в некий проход Фермопилы.»

 

Берег Плая-Ларга, который намеревались захватить наемники, находится на расстоянии 29 километров от небольшого сахарного завода «Аустралия». От Плая-Ларга до Плая-Хирон по шоссе, идущему совсем рядом с морем, 39 километров, так что всего между «Аустралия» и Плая-Хирон 68 километров. К северу от Плая-Хирон в 11 километрах находится Кайо-Рамона – место, не окруженное морем, это участок земли, окруженный болотом. В 14 километрах от Плая-Хирон лежит Сан-Блас; в 30 километрах – Ковадонга; в 36 километрах к северо-востоку находится Оркита, и в 44 километрах – Ягуарамас.

 

В горах Сьерра-Маэстра у меня не было охраны, и я в ней не нуждался. Я продвигался с войсками, и когда я перемещался из одного пункта в другой, меня сопровождали люди, помогавшие мне в  выполнении разных задач. Ответственные за оружие, за медицинскую помощь, за снабжение и транспорт выполняли свои соответствующие задачи вплоть до конца войны. Селия занималась материально-техническим обеспечением сопровождавшей меня маленькой группы и бойцов Колонны 1.

 

Когда пала тирания, я двигался к столице с силами Колонны 1, и танки, артиллерия и две тысячи солдат отборных войск – разбитых при контрнаступлении и наступлении повстанческих войск, о чем уже рассказано в соответствующих книгах, - примкнули к нам, мы лечили солдат, раненых в боях, и уважали пленных без единого исключения. Я вел их с собой, потому что положение в столице не было еще вполне определенным. Камило и Че получили указания быстро продвинуться по Центральному шоссе и занять соответственно военный городок «Колумбия» и крепость Ла-Кабанья. Тогда впервые у меня появилась охрана из бойцов, отобранных Раулем из сил Второго восточного фронта «Франк Паис».

 

Они были великолепны и сопровождали меня более двух лет, затем отправились выполнять другие важные задания Революции.

 

Задачи безопасности перешли к Министерству внутренних дел под руководством товарища Рамиро Вальдеса и его помощников. Рамиро был участником штурма «Монкады», экспедиции на яхте «Гранма» и сражался вместе с Че. Я никогда не возражал против кого бы то ни было из отобранных людей. Как правило, то были молодые люди из бедных крестьянских и рабочих семей, известные левыми взглядами.

 

Как мы знаем, в нашей стране существовал идеологический хаос, насаженный американцами, которые господствовали более благодаря лжи и невежеству, чем благодаря силе.

 

Новые товарищи из охраны проходили короткие курсы обучения для выполнения своих задач и обычно были смелыми и решительными, но не имели никакого боевого опыта.

 

Это не слишком меня беспокоило. Мне прежде всего были важны личные качества каждого из них. В числе прочего, чтобы они хорошо владели оружием и были умелыми шоферами. Всем нам предстояло многому учиться.

 

Расскажу вам, что буквально сказал один из них, это записано в одном его рассказе о происшедшем ночью 17 апреля, когда пришло известие о высадке:

 

«Я стоял на посту в коридоре напротив лестницы и помню, что ближе к рассвету на этаже началось необычное движение. Вдруг Команданте встал и начал просить, чтобы его соединили с разными командирами. Пока его соединяли, он все время ходил из стороны в сторону и говорил: “Они уже высадились, и там, где я предполагал. Но неважно: мы их разобьем!”… “Пошли!” Я подумал: теперь-то действительно всему конец, американцы высаживаются, и этот человек сошел с ума! Мы быстро выехали в “Пункт один”.»

 

Бьенвенидо действительно был напуган в тот день.

 

В «Пункте один» собрались ночью 17 апреля команданте Серхио дель Валье Хименес - начальник штаба; капитан Флавио Браво Пардо; командиры секторов обороны Гаваны: команданте Филиберто Оливера Мойя, капитан Эмилио Арагонес Наварро, капитан Османи Сьенфуэгос Горриаран, капитан Рохелио Асеведо Гонсалес, капитан Рауль Курбело Моралес, кто будет назначен командующим Революционных военно-воздушных сил, капитан Сидрок Рамос Паласьос и другие. Меня уже соединяли с разными командирами.

 

Должен указать, что во время битвы на Плая-Хирон в «Пункте один» сменяли друг друга первоклассные стенографисты, с поразительной точностью записывая каждый разговор, который я вел с разными Пунктами, а также переговоры Центрального командного пункта с любыми командирами зоны операций. Здесь я привожу многие из этих сообщений, отмечающих ход битвы, с минимальными пояснениями, которые делаю только когда это необходимо. Если что-то неясно, я это дополняю; часто я убираю грубые слова и привожу их только когда они нужны, чтобы дать представление о горячности, которую мы испытывали.

 

 

 

ЗАПИСИ И ПРИКАЗЫ, ПОСТУПАВШИЕ С «ПУНКТА ОДИН»

 

«03.30 часов. Команданте Серхио Дель Валье (команданте Повстанческой армии и начальник штаба Революционных вооруженных сил) сообщает Школе руководителей милисиано Матансаса, чтобы они и грузовики были готовы выехать на операции.

 

03.35 ч. Команданте Фидель Кастро сообщает капитану (Повстанческой армии) Османи Сьенфуэгосу Горриарану, чтобы все батальоны его сектора были готовы и посажены на грузовики для выезда на операции.

 

03.36 ч. Подтверждена высадка на Плая-Ларга. Батальону 339 милисиано – находившемуся на сахарном заводе “Аустралия”, - срочно выйти на Плая-Ларга. Батальону милисиано Матансаса - срочно продвигаться к Ховельянос.»

 

Батальон 339 Сьенфуэгоса должен был дислоцироваться на Плая-Хирон и Плая-Ларга согласно инструкциям, которые я лично передал заблаговременно до вражеской высадки. В рассказе, опубликованном много лет назад, 17 марта 1986 года, 24 года спустя, Абраам Масикес – директор Плана развития полуострова Сьенага-де-Сапата – утверждал: «За неделю до высадки Команданте посетил район Плая-Хирон. Он проехал по набережной, был в аэропорту, на туристических объектах вместе с команданте Гильермо Гарсиа и другими офицерами. Он заметил, что если бы высадку совершал он, он произвел бы ее в этом районе, потому что там было два пути к отступлению и другие условия. Он дал инструкции, чтобы в аэропорту поставили четырехствольные пулеметы и пулемет 50-го калибра на крыше водяного резервуара на Плая-Хирон. Он приказал дать милисиано тысячу чешских винтовок М-52. Дал указание команданте Хуану Альмейде перевести в этот район батальон 339 Сьенфуэгоса. Эти указания не были выполнены, потому что через несколько дней произошло вторжение».

 

Альмейда послал батальон. Из-за какой-то путаницы батальон имел на Плая-Ларга один взвод. Если бы он был развернут на Плая-Хирон и Плая-Ларга, а не на сахарном заводе «Аустралия», соответственно в 68 и 29 километрах, последствия были бы значительными для агрессоров, которые уже плыли морем к этим пунктам.

 

Инструкции, которые я дал в 03.36 часов, чтобы эта часть двигалась в течение ночи для поддержки людей, оказывавших сопротивление на Плая-Ларга, были именно теми, какие следовало сделать. Дать эти инструкции среди бела дня, когда были сброшены вражеские парашютисты, было бы неверно. Около 6.30 утра, то есть через 3 часа, враг бросил батальон парашютистов, чтобы занять подходные пути, ведшие через болото. Естественно вражеские В-26, на которых в числе летчиков были батистовские пилоты, сбросившие на нас столько бомб в Сьерра-Маэстре, поддержали с воздуха парашютистов, спустившихся на Пальпите, куда не могли прибыть в этот час зенитные установки, которые должны были участвовать в контратаке.

 

Это замечание важно, чтобы понять последующие события.

 

«03.55 ч. Главнокомандующему РВВС (Революционных военно-воздушных сил) передают, чтобы он держал в готовности два Sea Fury и один В-26 со всем грузом. Хулио (капитан Флавио Браво Пардо).

 

04.06 ч. Фидель приказывает командующему РВВС приготовить самолеты, организовать две эскадрильи - два Sea Fury и один В-26.

 

04.45 ч. Фидель приказывает Сильве (капитан Повстанческой армии и боевой пилот Луис Альфонсо Сильва Таблада) с базы Сан-Антонио-де-лос-Баньос выполнить эту миссию. Два Sea Fury и два В-26; один реактивный самолет (реактивный самолет Т-33 американского производства) должен быть готов к вылету, чтобы защищать базу. Сильва, двум другим самолетам с ракетами и пулеметом – атаковать плацдарм на Плая-Ларга и Пунта-Пердис… Вылететь в 05.20 часов, сначала атаковать суда и затем вернуться в Гавану и доложить. Реактивный должен быть готов к защите базы, зенитки тоже… Также есть в Пунта-Пердис (очень близко от Плая-Хирон), но сейчас больше интересует Плая-Ларга.»

 

Военно-воздушная база в Сан-Антонио-де-лос-Баньос находится на расстоянии 149 километров 600 метров от Плая-Ларга и 176 километров 800 метров от Плая-Хирон; это вопрос нескольких минут.

 

«04.48 ч. Выдвинуть другой батальон для Матансаса, важно занять все мосты в Гаване и Матансасе и оставить четыре запасных (батальона) в Кукине.

 

05.10 ч. Звонок Команданте Фиделя Сильве на базу Сан-Антонио-де-лос-Баньос, чтобы подтвердить предыдущий приказ, а именно: утверждают, что занят Плая-Хирон, а не Плая-Ларга, как сообщалось ранее, продвигаются значительные силы противника, он находится у входа в бухту Кочинос, к востоку, там есть построенный нами поселок (Хирон), также есть аэродром и полоса. Сильва, представь себе подкову с серединой, смотрящей на север, оба края на юг; смотреть на правый южный край, более или менее там находится этот пункт – Хирон, ты должен наблюдать, есть ли самолеты в аэропорту, если есть – обстреляй их, а если нет – атаковать суда, если они в территориальных водах, первая цель – самолет, вторая – суда, наблюдай, есть ли движение грузовиков очень близко от Хирона, любой грузовик, какой ты увидишь между Плая-Хирон и Плая-Ларга, 2 километра, от Плая-Хирона к Плая-Ларга, все, что находится на этом участке, атакуй. Так что задачи следующие:

 

Первая задача: атаковать всеми средствами аэропорт, если там есть самолеты.

 

Вторая задача: атаковать суда.

 

Третья задача: следить, есть ли движение грузовиков очень близко от Плая-Хирон, если да, атаковать тоже, а также персонал.

 

Если наблюдаются маневры судов и персонала, сначала обстрелять суда, затем людей. Заходить с юго-востока на бухту Кочинос, самолет должен вылететь в 05.20 часов» (то есть до рассвета).

 

«05.45 ч. Команданте Дель Валье позвонил на базу Сан-Антонио команданте Раулю Герра Бермехо, Маро (командующему Революционных военно-воздушных сил), чтобы сообщить, что туда послан министр Курбело, чтобы решать вопросы воздуха, скоординируйте оба между собой, поскольку он выше и в гражданских, и в военных вопросах.».

 

«В 05.50 часов 17. По приказу команданте Дель Валье оповещены Оливера и Асеведо, чтобы мобилизовать весь персонал, не используя радио, и чтобы все было готово к получению приказов. Его известили о высадке и как все идет. За лейтенанта Крабба.

 

Все готово в Манагуа в ожидании приказов Фиделя.»

 

«06.00 ч. Фидель звонит в Сан-Антонио-де-лос-Баньос, узнавая, не докладывали ли ему, что готовы три В-26. Подготовьте В-26 и реактивный с ракетами и бомбами, это когда вернутся остальные, и чтобы всегда был один для охраны базы, есть ли связь с самолетами, и в то же время чтобы нам доносили. Через двадцать пять минут они будут над целью.

 

06.30 ч. Фидель интересуется у РВВС относительно самолетов, готовы ли они к атаке, пусть командующий РВВС летит старшим с Sea Fury  и реактивным, чтобы атаковать Плая-Ларга, и позади один В-26, когда вернутся те, что вылетели раньше, пусть немедленно доложат и пусть готовятся и вылетают сразу же. Выполнить эти приказы немедленно.

 

06.33 ч. Базу Сан-Антонио информируют, чтобы сообщили нашим самолетам сначала доложить, когда будут пролетать над “Аустралией”, отдан приказ стрелять.

 

06.34 ч. Курбело из РВВС докладывает Фиделю, что вражеские самолеты облетают тюрьмы острова Пинос. Наши самолеты открыли огонь по судам у Плая-Ларга. Врезать судам и берегу, Плая-Ларга, один Sea Fury и один В-26. Товарищ Лейва летит командиром эскадрильи. Вылететь, обстрелять и вернуться.»

 

«В 06.35 часов. Приказ Фиделя: противотанковые батареи - к Агуада-де-Пасахерос, две батареи. Те, что вышли в Матансас, пусть  следуют на Агуаду. Еще две противотанковые батареи к Матансасу.

 

06.40 ч. Фидель приказывает реактивному, чтобы был наготове, в воздухе самолеты, направляются к ней, также готовить зенитки, реактивный чтобы был готов, еще один самолет, чтобы защищать базу. Sea Fury пусть вылетает к цели, и реактивный держать в воздухе или на полосе готовым к атаке, артиллерия (зенитная) в готовности, чтобы отразить агрессию вместе с самолетом.»

 

«В 06.46. Туда (на Плая-Хирон) вылетела еще одна эскадрилья.

 

В 06.46. Остров Пинос: четыре вражеских самолета атаковали остров Пинос, их обстреливают.»

 

«07.20 ч. Сильва докладывает Фиделю: Что ты сделал? Открыл огонь. А судно не обстреляли? А судно не атаковали? А Sea Fury – по судну? Его потопили? А над Плая-Хирон что ты сделал? Лодку – ты ее не потопил? Ты видел, как они плыли. Вернитесь еще раз и врежьте им, да, да. И что ему сделали? Возвращайтесь еще раз на Плая-Хирон, атакуйте судно и потопите его, обстреляйте тех, что на Плая-Хирон, другие пошли на Плая-Ларга. Вы возвращайтесь на Плая-Хирон и потопите все суда, что там есть.

 

07.25 ч. Команданте Дель Валье просит Курбело: Фидель спрашивает, вернулись ли Sea Fury. Слушай, скажи мне, да, да, да, скажи мне, хорошо, чтобы за этими самолетами тоже следили, остальные пусть атакуют Плая-Хирон, и мы не можем дать этим судам уйти, очень хорошо, очень хорошо.»

 

«08.08 ч. Пепину Альваресу Браво (Хосе А. Альварес Браво, командир зенитной артиллерии). Сколько батарей у тебя осталось? А на складах? Мобилизуй шесть батарей и оставь одну дежурной, мы будем сопротивляться. Ты командуешь батареями. Нет, ты должен двигать их, чтобы поддержать артиллерию и танки. Бой идет с артиллерией и танками. Хорошо, Родина или смерть!

 

08.13 ч. Кто говорит? Позовите Альмейду или Анхелито. (Анхель Мартинес, бывший подполковник Испанской республиканской армии и военный советник команданте Альмейды в Центральной армии) Анхелито? Вы должны послать какие-нибудь силы через Хурагуа на Ховельянос. Пусть движутся к Ховельянос, чтобы продвигались вдоль берега. Очень хорошо! Они? Откуда? Но каким путем они могут продвигаться, каким путем? Продвинулись? Хорошо, идите сражаться с этими отдельными парашютистами, они обречены на смерть, парашютисты в Оркита обречены на смерть! Бросьте против них силы милисиано, что у вас есть».

 

То было первое полученное мною известие о выброске вражеских парашютистов.

 

«Альмейда? Продвинуть кое-какие силы через Ховельянос, чтобы сражались на берегу. Филиберто (команданте Повстанческой армии Филиберто Оливера Мойя) продвинется на Плая-Хирон, и батальон, который ты послал с Томассевичем (команданте Повстанческой армии Рауль Менендес Томассевич, начальник штаба Центральной армии). Тогда эти люди должны наступать на Плая-Хирон от Хурагуа. Пусть наступает одна рота, и не давать врагу убежать.»

 

«08.20 ч. Дель Валье (лично). Прикажи Педрито Мирету мобилизовать по меньшей мере двенадцать орудий 122 мм с персоналом из студентов в направлении сахарного завода “Аустралия”, чтобы расставлять их вдоль берега.

 

Надо готовить противовоздушную оборону. Два Sea Fury  на противовоздушной полосе, чтобы защищать воздух от В-26. Пусть будут готовы к завтра. Эти самолеты прибывают сегодня после обеда, быстро, они должны обеспечить защиту нашим силам. Сегодня мы потопим суда, завтра собьем самолеты.»

 

«08.21. Че звонит Фиделю (из Пинар-дель-Рио): Как дела? Минометы какого типа, Че? Какие минометы? Этот персонал мы готовили в Баракоа, хочешь, чтобы мы тебе его послали? Хорошо, я поговорю с этими людьми, чтобы их тебе послать, и поговорю с Универсо, чтобы он послал тебе туда персонал из Пинар-дель-Рио. О-кей. Куда тебе его послать? Хорошо, это надо достать там… Я пошлю в Артемису… лучших, но это не просто, достать транспорт теперь, они с батареей. Хорошо. Сражаются уже по-настоящему. Мы победим!

 

В 08.22 ч. Универсо Санчесу, чтобы послать Че персонал противотанковых батарей Пинар-дель-Рио и Торансо (капитан Повстанческой армии Марио Торансо Рикардо) послать ему минометы 120.

 

08.23 ч. Универсо Санчесу. У Че есть шесть батарей орудий без персонала. Я рекомендую, чтобы ты отобрал самый лучше обученный персонал Пинар-дель-Рио и послал туда… Орудия там. Они знают уже много, по меньшей мере, если не много, то хоть что-то знают.»

 

«08.26. Курбело – РВВС… мы собьем самолеты, но сегодня мы потопим суда. Топите суда! Топи суда, черт тебя подери, ты должен потопить суда! К черту, огонь по ним!»

 

Я продолжаю давать инструкции в таком темпе с 3.30 часов.

 

«08.42 ч. Османи (лично) Кико (капитан Повстанческой армии Энрике Гонсалес) пусть пошлет запасные снаряды для танков и запасные части для танков.

 

08.45 ч. (Османи) (лично) Приказ Курбело – уничтожить суда, уничтожить суда!

 

08.46 ч. (Османи). Давай подсчитаем. Один Филиберто, два в Ховельянос, это три, один в Матансасе, четыре. Сколько остается у нас в Гаване? (Османи докладывает, что остается тридцать четыре батальона). Я послал бы еще четыре: один в Хагуэй-Гранде. Знаешь почему? Потому что это мы будем использовать утром, для окружения. Но это неважно, пусть прибудут в двенадцать ночи в Хагуэй, четыре легких батальона; два легких и два тяжелых. Да, потому что мы возьмем все.

 

08.47 ч. Арагонесу (лично). Толстяк, в 6.00 утра чтобы все это было чисто. Я хорошо все это знаю; в 6.00 утра все должно быть чисто. Мы врежем ему ночью, и всем, что есть!

 

08.48 ч. Раулю Кастро (в Ориенте). Пока ты кажется не участвуешь в празднике, но ты должен быть внимательным. Что? До сих пор они высадились с юга. Я не могу приводить тебе деталей, я не должен приводить детали, но вы там будьте начеку в Сьерре и везде, однако я думаю, что их сконцентрировали здесь, слышишь? Хорошо, удачи! Пока.

 

08.53 ч. Команданте Дель Валье просит соединить его с команданте Курбело, Дель Валье говорит, что наша задача – сконцентрировать атаку на судах на Плая-Ларга и Кайо(Плая)-Хирон.

 

08.58 ч. Курбело. РВВС. Скажи мне, как обстоят дела? Да. Что происходит? Да. А пилот? Где это было? Да. А с вражескими судами что? Да. Не потопили ни одного? Хорошо. Надо поддерживать моральный дух. Вы сбили какой-нибудь их самолет? Хорошо, Sea Fury, сколько их у нас осталось? Скажи мне. Хорошо, надо продолжать бой.  Реактивные – они уже вылетели? Здесь, что? А реактивные? Обстреляли из пулемета? Их обстреляли? А суда не ушли? Вы должны продолжать их обстреливать всем, что у вас есть! Да, надо отомстить за товарища, которого сбили! Надо отомстить за него, товарищ! Используйте реактивные, чтобы сбить их В-26! Хорошо, пули у вас будут. До свидания, товарищ.»

 

Был сбит отважный капитан Повстанческой армии Луис Альфонсо Сильва Таблада, боевой пилот, с которым я говорил в 4.45 утра.

 

В 09.09 мне удалось установить связь с сахарным заводом Ковадонга.

 

«Сахарному заводу Ковадонга. “Слушаю, да. Смотрите, товарищ (Гонсало Родригес Мантилья, Челе), скажите этому товарищу, что нельзя уходить оттуда. Слушаю. Хорошо, скажите мне: в Агуада-де-Пасахерос есть войска? Неважно, это бомбят наши самолеты. Наши самолеты непрерывно бомбят врага. Хорошо, слушайте, не отходите, туда уже послано, товарищ, но они продвинулись, и это отнимает время. Они уже должны быть за Агуада. Позвоните в Агуада-де-Пасахерос, я позвоню, чтобы туда послали подкрепления. Сопротивляйтесь там отважно, товарищи! Очень хорошо. Родина или смерть!”.»

 

«09.13 ч. Дель Валье (лично). (Кто-то докладывает, что Седеньо из Министерства транспорта приказал парализовать весь транспорт) Скажи ему, что нет, чтобы он не выполнял этого приказа, пока в этом нет необходимости.»

 

«09.20 ч. Команданде Дель Валье докладывают из РВВС, что два вражеских В-26 преследуют наш реактивный. Уже на подмогу поднялся в воздух другой реактивный.

 

09.25 ч. Курбело. РВВС, Сан-Антонио. Слушай, Курбело, надо посмотреть, имеется ли реактивный самолет, чтобы прикрыть наши войска на шоссе от сахарного завода “Аустралия” на Соплильяр. Да, у тебя есть в распоряжении реактивный? Хорошо, когда он сядет, прикажи ему и сообщи, чтобы он вылетел прикрыть наши войска, по крайней мере в течение получаса; между сахарным заводом “Аустралия” и Соплильяр, там один В-26 очень уж мешает, чтобы реактивный прикрыл наше продвижение, посмотрим, может ли он быть там через двадцать пять минут. Я соединюсь с Фернандесом. Как только он вернется, посмотри, чтобы он поддержал. Нет, между “Аустралия” и Соплильяр. Хорошо.

 

09.28 ч. Фернандесу – “Аустралия”. Через тридцать - сорок минут там будет реактивный для прикрытия этого шоссе…»

 

«09.30 ч. Дель Валье (лично). Прикажи держать в гаражах все полицейские машины, сегодня вечером, чтобы послать, куда потребуется. (Дель Валье спрашивает, есть ли здесь какая-нибудь). Нет, она не нужна.»

 

«09.31. Курбело РВВС. Ты можешь их прикрыть? В этом направлении? Ты нас прикроешь, да? Да. Прикрыть их между “Аустралия” и Соплильяр. Хорошо, я там предупрежу. Через какое время он будет там, двадцать минут? Очень хорошо. И два, которые преследовали Sea Fury. Очень хорошо!»

 

n

В отношении прикрытия с воздуха я возвращаюсь к тому же вопросу в 9.40 и в 9.42 часов.

 

«09.50 ч. (Дель Валье сообщает, что пилот Каррерас потопил судно и повредил другое, которое тонет, и поразил один В-26,  который улетел с горящим крылом. Он вернулся, чтобы заправиться и продолжать атаку на полузатопленное судно.) Спроси в Матансасе, уже проходили ли там танки. Зенитная батарея, которая должна быть в Матансасе, должна сопровождать танки до Ховельянос.»

 

«10.00 ч. Курбело. РВВС. Курбело, Фернандес мне не сообщил. Ты должен хорошенько объяснить пилоту, что это шоссе, которое идет от сахарного завода “Аустралия” на Плая-Ларга, от сахарного завода “Аустралия” на Плая-Ларга, реактивные должны обеспечить там прикрытие, но должны долетать не до Плая-Ларга, а до Пальпите. Когда один вернется, пусть вылетает второй, ты должен хорошенько объяснить: прикрытие этого с воздуха. Да, более или менее, нашим войскам, которые будут там продвигаться. От “Аустралия” на Плая-Ларга – до Кайо-Рамона? Что? Да. Хорошо, обеспечивать прикрытие шоссе, это важно, и продолжать атаку на суда. Да, всегда быть начеку, потому что завтра они попытаются нанести там удар. Обеспечивать прикрытие шоссе столько, сколько будет необходимо. Я тебя предупрежу. Хорошо, очень хорошо.»

 

«13.02 ч. От Фиделя Кастро команданте Раулю Кастро в Ориенте.

 

Слышишь, Миро Кардона настаивает, что была высадка в Ориенте. Да, ладно, неважно. Что бы там ни произошло, вы должны применять много антитанковых, на случай, если появятся какие-нибудь танки. Пусть все антитанковые будут готовы, чтобы прибыть быстро. Мы не знаем; когда захватим первого, мы тебе сообщим. Один убитый парашютист, но не спеши, не беспокойся. Слушай, Рауль: много зениток в аэропорту… Мы снова спросим, но они должны быть на подходе. Еще одно: если завтра там что-нибудь произойдет, мы возможно пошлем тебе авиацию. Авиация действовала прекрасно… Не могу уточнить, но не надо тревожиться. Что? Да, потому что они очень настаивают, но они сбросили своих парашютистов и все здесь, постарались захватить это. Я думаю, что главное усилие они сделали здесь, на Сапата. Нельзя уточнить, но они сбросили много парашютистов, думаю, всех, что у них были. Очень внимательно там. Рауль, много танков и много зенитных орудий. Поддерживай людей зенитками. Потом тебе пришлют, но много зениток. Я узнаю о 400, когда они вышли и каким путем. Куда? Я не знаю, но узнаю. Много зениток и защищать людей, у них самолеты. Хорошо.»

 

Я отдал на «Пункте один» больше 50 приказов и указаний, прежде чем отправиться в район операций.

 

 

 

Рассказ Хосе Рамона Фернандеса

 

«Было примерно 02.40 часов ночи 17 апреля. Я ничего не знал о вторжение, то есть о высадке наемников, и это он мне сказал, что происходит высадка в районе Сьенага-де-Сапата.»

 

«Он приказал мне, не теряя ни минуты, выехать в Матансас и во главе Школы руководителей милисиано, которой я тоже руководил, отправиться отражать агрессию.»

 

«”Садись в машину и выезжай как можно скорее”.

 

Я немного задержался с выездом, потому что искал карты района – я был в Сьенаге только один раз с Команданте, никогда ни раньше, ни позже я там не проезжал, только в тот день, когда мы возвращались из Эскамбрая, – и склад с картами был закрыт…  Примерно через полчаса Команданте звонит снова: “Ты еще там? Еще не выехал?” Ну, я уж не помню, сломали ли мы дверь, словом я нашел карту и немедленно выехал в Матансас. Когда он позвонил, он также сказал, чтобы я не начинал предупреждать Матансас, чтобы поднять Школу, он берет это на себя и отдаст приказ, чтобы школа была мобилизована. Действительно, когда я туда приехал, школа была уже поднята по тревоге.

 

Не успел я войти в это помещение – сегодня там командование Центральной армии. - на посту мне говорят: “Вам звонит Команданте”. Я пошел к телефону, снова поговорил с ним, и он повторил мне указание отправляться в Хагуэй-Гранде. Он спросил, каким путем я поеду. Я не знал хорошо тамошних дорог и, поискав на карте, увидел, как можно попасть в Хагуэй.

 

…Я выступил с намерением войти со стороны Колона, в конце концов вошел со стороны Перико-Аграмонте. Прибыв в Ховельянос, на дороге я увидел капитана Повстанческой армии Хосе А. Борота Гарсиа и еще двух—трех товарищей. Они делали мне знаки, чтобы я остановился, и я затормозил почти чудом. Я им сказал: “Пожалуйста, прошу вас, не задерживайте меня, у меня машина полна и я спешу”… но они говорят: “Нет, нет, дело в том, что вам звонит Команданте”. Казарма Ховельянос находится прямо там, при въезде в городок. Я подъехал туда, поднялся, снова связался с Команданте. Он дал указание направиться в административное здание сахарного завода “Аустралия” – где был телефон, который сразу соединял с “Пунктом один”, - чтобы я ехал прямо туда и, прибыв, связался с ним. Я прибыл в Хагуэй в семь с чем-то утра.»

 

«Тогда путь от Матансаса по Центральному шоссе занял у меня два с лишним часа – это был лучший путь в то время.»

 

«…Около 08.00 часов там был администратор сахарного завода. Я прошел туда и спросил:

 

- Где здесь телефон?

 

Действительно, я снял трубку, снова поговорил с Команданте, который распорядился, чтобы я не отходил далеко от телефона, хорошо прояснил ситуацию и был в курсе того, что происходит.

 

То был первый звонок мне от Команданте на сахарном заводе “Аустралия”, потом на протяжении всего дня не могу сказать, сколько еще раз он мне звонил, много раз.»

 

«Начали подходить люди… собралось сто с лишним – двести человек, они просили дать им оружие, чтобы идти сражаться.»

 

«Получив информацию о высадке, командир батальона 339 капитан Повстанческой армии Рамон Кордеро, который находился в своей части вблизи сахарного завода “Аустралия”, послал силы своей первой и второй роты сражаться с врагом между Пальпите и Плая-Ларга, где бой шел в неблагоприятных условиях: противник был лучше вооружен, лучше организован, намного лучше подготовлен и занимал лучшие позиции для обороны. В этой сильный стычке с агрессорами погибло несколько милисиано, и эта часть сил батальона была практически рассеяна. Чуть позже, перед рассветом, остальные части батальона 339 также направились туда на этот раз под прямым командованием их командира батальона и сражались в очень неблагоприятных условиях.»

 

«Он мне сказал, чтобы я со своими людьми взял Пальпите. Я смотрел на карту и говорил ему: “Команданде, я не вижу на карте никакого Пальпите”. Тут начался долгий спор: “Я его не нахожу, тут нет Пальпите”. “Ладно, ищи Пальпите, он должен быть там”.

 

Оказалось, что на карте была ошибка, там стояло Паррите – вон там военные карты издания пятьдесят какого-то года, - вместо Пальпите стояло Паррите, и я продолжал искать на карте. Я ему говорю: “Смотрите, я вижу здесь пункт, который называется Паррите, он находится между таким-то и таким-то пунктом”, он отвечает: “Это он и есть, это не Паррите, а Пальпите, овладей Пальпите”.

 

Фидель позвонил мне снова и сказал, что на подходе батальон. То был 219-223 из района Колона под командованием капитана Роберто Бенитеса Лореса.

 

Это был персонал батальонов еще не полностью сформированных и как следует организованных, но люди проявляли высокий моральный дух, хотя никто из них не практиковался в стрельбе и у каждого была только винтовка М-52 с двадцатью патронами. Я дал им задание попытаться занять селеньице Пальпите.»

 

В этом случае наверняка в воспоминаниях Фернандеса произошла какая-то путаница; он рассказывал это 17 апреля 1988 года, то есть через 27 лет после того события. В более чем ста стенографических записях, регистрировавших мои звонки и приказы,  ни в одном, данном в тот день, я не упоминаю этого батальона из района Колона. Первая часть, которой я приказал выступить в тот день, была сила, образованная из офицеров Колонны 1 Сьерра-Маэстры под командованием Харольда Феррера, из 600 человек, вооруженных винтовками ФАЛ, ее сопровождала танковая рота, которой командовал Лопес Куба, они в ту ночь атаковали Плая-Ларга. Я лично дал указания этим силам в Пальпите.

 

Школа руководителей милисиано из Матансаса с ее командиром Хосе Рамоном Фернандесом была послана сражаться против агрессоров именно потому, что она была одной из наиболее подготовленных частей, и в силу своей близости к месту, выбранному противником для высадки.

 

Продолжается рассказ Хосе Рамона Фернандеса:

 

«Там при налете вражеской авиации погибло шесть человек, и батальону пришлось отойти. (Речь идет о батальоне, пришедшем из Колона). Я приказал, чтобы они снова перешли в наступление и овладели дорогой, в особенности системой водопропускных сооружений.»

 

«Затем в “Аустралия” явился батальон 227, пришедший из Уньон-де-Рейес, под командованием капитана Повстанческой армии Орландо Переса Диаса. Я дал ему задание взять Пальпите, куда он пришел после Школы руководителей милисиано, так как они передвигались пешком, а персонал Школы был на автомашинах.»

 

Это была еще одна часть, сформированная из храбрых бойцов, таких как бойцы из Колона, они прибыли к сахарному заводу “Аустралия” без моего ведома и без ведома Центрального командного пункта. Неоспоримое доказательство патриотизма нашего народа. За исключением Школы руководителей милисиано, находившейся в Матансасе, все пехотные части, танки, зенитная и наземная артиллерия были посланы из Гаваны - поскольку в столице страны были дислоцированы самые большие и наиболее опытные силы, - чтобы сражаться со штурмовой бригадой, хорошо обученной и вооруженной Соединенными Штатами, поддержанной морскими и воздушными силами. Я считаю важными эти данные, потому что они помогают нам понять обстоятельства, в каких произошла историческая битва.

 

Продолжается рассказ Фернандеса:

 

«Примерно в 9.00 утра прибыл батальон Школы руководителей милисиано. Я не дал им спуститься с грузовиков, поднялся на крышу одной машины прямо там же, они приблизились, и я выступил перед ними. Я поставил им задачу взять Пальпите и потом послать роту и взять Соплильяр в 6-7 километрах к востоку от Пальпите, это заблокировало бы находившуюся там взлетно-посадочную полосу и позволило бы закрепить место за собой.»

 

«Когда пришло известие о взятии Пальпите, я позвонил Команданте, и он меня спросил:

 

- Ты взял Пальпите, твои люди находятся в Пальпите, ты уверен?

 

- Уверен, Команданте.

 

- Мы уже победили! – воскликнул я, по словам Фернандеса, и хотя этого не стоит в стенографических записях моих переговоров, такой вывод не был невозможным, так как плацдарм по другую сторону болота, в 25 километрах от сахарного завода “Аустралия”, был в наших руках. Я уже один раз сказал “мы уже выиграли войну”, когда нас, бойцов с “Гранмы”, оставалось очень мало и я увидел величественную, поросшую лесом гору пик Каракас высотой в 1200 метров – театр военных действий, который мы искали. Но на Плая-Хирон правда то, что в тот день, в тот час все еще предстояло сделать.

 

И Фернандес завершает свой рассказ утверждением:

 

«Поэтому Фидель месяц спустя, в выступлении на выпуске Школы милисиано, вспоминая павших бойцов из этой школы, превращенной в боевой батальон, сказал: “… эта часть, бойцы которой не окончили ее руководителями милисиано, вышли отсюда вечными героями родины”.»

 

 

 

Рассказ Рауля Курбело Моралеса

 

«Думаю, что мой случай – случай многих других товарищей. Несмотря на то, что я ничего не знал об авиации, я занял этот пост. В решающие моменты Фидель в силу инстинкта и своего чувства войны хотел иметь в Сан-Антонио кого-то, кто понимал бы отдаваемые им приказы. Мне повезло, что я из Сьенфуэгоса. До победы Революции я ездил верхом в Ягуарамас и знал весь этот район до Плая-Хирон.

 

Это была огромная удача, потому что если бы высадка произошла в Мариеле или в Баиа-Онда – в районах, которые я не знал, - мне было бы трудно руководить боевыми действиями. Фидель знал дороги и весь район, где произошла высадка, потому что Революция проложила шоссе, насыпи, он знал все это наизусть и всякий раз, когда он называл мне какой-либо пункт, я мог ему ответить, когда он давал мне указания, чтобы авиация действовала в любом пункте из тех, что он мне называл, я это выполнял.

 

Фидель много раз звонил мне на командный пункт базы Сан-Антонио. Я устроился на диспетчерской вышке и там получал приказы.

 

Команданте Рауль Герра Бермехо – Маро - был командиром военно-воздушных сил, он был команданте, а я капитан.»

 

«Помню, я сказал Маро: “Я не знаю здешних условий на земле, не знаю, где находится вооружение, не знаю, как ведется подготовка самолетов к бою, так что ты занимайся землей, а я пойду на диспетчерскую вышку, чтобы руководить там наверху, передавая пилотам инструкции, которые буду получать от Главнокомандующего”.

 

И Маро с энтузиазмом, смелостью и безоглядной решимостью сыграл там важнейшую роль со всем персоналом тыла. У нас с Маро были очень хорошие отношения.»

 

«Один фактор был решающим, и он доказывает, насколько Главнокомандующий был искусен в военных вопросах.»

 

«Мой вариант был атаковать войска на земле. Фидель мне ответил: “Нет, надо атаковать суда. Атаковать суда!”

 

В тот момент я его не понял, я сумел понять его позже, когда поступил в военную школу. В борьбе против высадки с моря первое, что надо сделать, - это вывести из строя морские средства, с которых происходит высадка. Он и сделал это, словно учился в крупных военных академиях, благодаря свойственной ему интуиции, потому что во время его войны в Сьерра-Маэстре он не имел дела с судами и с подобными операциями. Быть может, эти исторические знания о важных битвах он получил из прочитанных им книг о Первой и Второй мировых войнах, о больших военных кампаниях римлян и из трудов других военных теоретиков.

 

Он мне повторил: “Надо потопить суда”. Тут я ему сказал: “Команданте, случайно тут рядом со мной Каррерас. Если хотите, я его позову”.

 

Он отвечает: ”Давай мне его”. И тут он попросил Каррераса: “Потопите мне суда! Атаковать суда, Каррерас!” Это было в тот момент. Вскоре Каррерас вылетел на своем самолете, и позже мы получили известие, что он поразил ракетами сначала “Хьюстон” и потом “Рио Эскондидо”.»

 

Это были искренние слова Рауля Курбело.

 

Благодаря героизму и красоте рассказа о подвиге, совершенном этим пилотом, я должен включить в эти «Размышления» то, что рассказал генерал Энрике Каррерас Ролас издательству «Летрас Кубанас» в 1979 году, и отметить, как важно было сохранить немногие боевые самолеты, которыми мы располагали.

 

 

 

Рассказ генерала Энрике Каррераса Роласа

 

«Главнокомандующий часто посещал нас на военно-воздушной базе Сан-Антонио, беседовал с техническим персоналом и летчиками.

 

Беседуя с нами, он говорил: “Эти старые самолеты, на которых вы летаете, нельзя сосредотачивать в одном месте, их нужно разместить таким образом, что если произойдет нападение с воздуха, враг уничтожил бы списанные аппараты. Расположите их на расстоянии друг от друга, чтобы сбить врага с толку и сохранить наши машины. Я уверен, что нас атакуют. Шевелитесь до того, как это случится”. Так и произошло.

 

Я дежурил в самолете, когда мне сообщили, что со мной хочет говорить Главнокомандующий.

 

“Каррерас, на Плая-Хирон высаживается десант. Вылетайте и прибудьте туда до рассвета. Потопите суда, на которых перевозят войска, и не дайте им уйти”.

 

Приказ вылетать был отдан в пять часов утра. Когда мне сказали, что речь идет о высадке, я думал, что они говорили о какой-нибудь яхте или другом более крупном судне, которое высаживало людей на берег. Я и отдаленно представить себе не мог, какое зрелище ожидает меня в заливе Кочинос и на Плая-Хирон. В момент вылета у нас было только три действующих самолета: два Sea Fury и один плохо вооруженный B-26. Я вылетел первым как командир эскадрильи. За мной следовали Боурсак (Густаво Боурсак Мильяр) и Сильва (Луис Сильва Таблада), они подложили свинью Лагасу (чилийскому пилоту Жаку Лагасу). Через двадцать минут мы уже были над целью. Бросив первый взгляд с высоты шесть тысяч футов, я подумал, что все это сон или что перед моими глазами шел какой-то документальный фильм или фильм о Второй мировой войне. Я подумал, что вижу ремейк высадки в Нормандии, только в меньшем масштабе. Вблизи от берега Плая-Хирон было по крайней мере семь - восемь крупных судов и неопределенное количество десантных катеров и лодок, и высадка была в полном разгаре. Я увидел, что огромное транспортное судно уже входило в залив Кочинос, за ним следовал военный фрегат – что представляет собой военно-морское подразделение, по важности следующее за destroyer.

 

Я самостоятельно за считанные секунды принял решение и выбрал первую цель – судно, которое направлялось к Плая-Ларга. По радио, шифром, я дал инструкции моим товарищам и первым бросился в атаку. С высоты пять-семь тысяч футов мы пикировали на “Хьюстон” - транспортное судно типа  “Либерти” водоизмещением восемь тысяч тонн, набитое войсками и военным снаряжением, оно стало нашей целью. С высоты тысяча пятьсот футов я прицелился и выпустил в него свои четыре ракеты. Со мной происходило что-то странное. Мне казалось, что я точно в тумане. Только считанные разы я вел учебную стрельбу в воздухе и не знал, что такое война.

 

Мы были уже обнаружены врагом, и по нам открыли просто сумасшедший противовоздушный огонь. Десятки батарей - пулеметы и орудия – изрыгали по нам огонь снизу. Это было впечатляющее зрелище - видеть пространство, освещенное трассирующими пулями и взрывом снарядов.

 

Могу заверить вас, что то, что мы пытались сделать, напоминало действия японских летчиков-камикадзе.

 

Я привел механизм в действие, чтобы выпустить ракеты, и следил взглядом, в каком направлении они летели. Признаюсь, для меня было сюрпризом увидеть, как они попали в корму “Хьюстона”. Корабль задымился, и я убедился, что его рулевой в срочном маневре направляет его к берегу, чтобы посадить на мель. Боурсак и Сильва также выпустили ракеты по “Хьюстону” и явно попали в него. Эскортирующий его военный фрегат понял, что судно пропало, так как оно уже заполнялось водой, и начал двигаться зигзагами, развернулся и направился ко входу в залив, чтобы присоединиться к флотилии, находившейся напротив Плая-Хирон.

 

Я сделал еще два круга над целью, выпустив весь запас пуль моих пулеметов. Затем вернулся на базу.

 

Когда я вышел с кабины, я был очень возбужден. До определенной степени все показалось мне таким легким - нажать кнопки и видеть, как корпус судна распадается, словно бумажный, - что мне хотелось всем рассказать о происшедшем. Курбело вызвал меня в Управление операциями, и я доложил о своих действиях. Позже мне рассказывали, что они почти ничего не поняли из того, что я говорил вначале, так как я путал курсы и все время сбивался. Потом я немного успокоился и смог доложить более или менее прилично.

 

Команданте Кастро был доволен. Первое судно мы посвятили ему.

 

Не знаю, сколько времени затратили на то, чтобы вновь подготовить мой самолет. Топливо, боеприпасы. Механики и ответственные за вооружение летали просто как на крыльях. По моим подсчетам, они сделали все за треть нормального времени, и я снова поднялся в воздух, на этот раз с восьмью пятьюдюймовыми ракетами. Я взял направление на Плая-Хирон. С высоты я увидел “Хьюстон”, сидевший на мели около Плая-Ларга, он был похож на смертельно раненую большую рыбу. Напротив Плая-Хирон я различил судно, еще большее, чем “Хьюстон”.  Это было “Рио Эскондидо” - как я потом узнал, одно из судов, доставивших наибольшее число персонала и снаряжения для наемников. На его борту находилась радиостанция, при помощи которой эти сволочи думали, установив ее на суше, передавать обращения к кубинскому народу. Кроме того, там были грузовики, запасные части для самолетов – они планировали создать на взлетно-посадочной полосе Плая-Хирон воздушную базу и оттуда действовать своей авиацией, - топливо для них и много боеприпасов.  ”Рио Эскондидо” находилось примерно в трех морских милях южнее берега.

 

Ракеты моего Sea Fury вылетели в направлении огромного корабля, точно дымящиеся молнии. Есть! Они поразили его прямо по центру. Я рассказываю это дольше, чем потребовалось на то, чтобы “Рио Эскондидо” взорвалось, словно петарда, все охваченное пламенем.

 

Пока я наслаждался этим еще новым для меня зрелищем, я заметил, что ко мне приближается В-26. Я подумал, что это самолет Сильвы, но сразу же вспомнил, что в эти минуты у нас в воздухе не было никакого В-26. Обман был почти полным, единственное, что отличало его от наших, были синие полосы на крыльях. Если не считать этого,  цвета, кубинский флаг и обозначение РВС были точно такими же, как и на наших самолетах. Я развернулся, воспользовавшись тем, что скорость моего Sea Fury была выше, чем у вражеского бомбардировщика, и занял место в его хвосте. “Ровнехонько двенадцать”. (Термин из языка летчиков, определяющий положение противников в воздухе).

 

Несмотря на мою выгодную позицию, В-26 сумел первым открыть по мне огонь из хвостового пулемета. Я ответил длинной очередью из моего орудия 50 калибра, задев один из его моторов. Я увидел, как он начал терять высоту, задымился и стал спускаться в направлении плывущих внизу военных судов, словно в поисках защиты. В конце концов он упал в море возле одного из судов.

 

Не знаю, были ли то выстрелы В-26 или огонь противовоздушных батарей, установленных на судах, но я понял, что у меня поврежден мотор. Sea Fury начинал хромать. Несмотря на это я сделал несколько заходов над судами, пока не закончились боеприпасы. Затем направился на базу. При посадке самолет не слушался, как надо. Едва только механики бросились к нему, они объяснили мне, что случилось. Два снаряда повредили мне один из цилиндров - достаточно серьезное повреждение.

 

Но все, кто там находился, знали, что гораздо опаснее летать на любом из этих самолетов, чем вступить с врагом в перестрелку.

 

К моему большому сожалению, я вынужден был сделать перерыв. На ремонт требовалось время, и я уже не мог больше вылететь в тот день.

 

Но я был ужасно доволен: на моем счету было два больших судна и один вражеский самолет.

 

Я подумал, что Фидель Кастро должен быть удовлетворен. Каррерас его не подвел.»

 

Летчики за один день вывели из строя только на «Хьюстоне» целый батальон наемников, который не мог сражаться, и нанесли большие потери наемникам на «Рио Эскондидо»; весь вражеский флот обратился в бегство. По моим подсчетам, у нас была едва ли половина боевых самолетов, какие были у противника.

 

 

 

Объяснение Рауля Курбело

 

«Каррерас атаковал суда. Сначала он вывел из строя и посадил на мель “Хьюстон”, вернулся на базу и вновь вылетел в залив Кочинос, атаковал “Рио Эскондидо” и потопил его. Это было главное судно, так как на нем везли топливо и большое количество запасных боеприпасов, что являлось чрезвычайно важным для выполнения задач, поставленных перед собой наемниками.

 

Я считаю, что то был ключевой момент, затем будут другие моменты, определившие разгром за семьдесят два часа, потому что было потоплено одно судно и выведено из строя другое с целым батальоном на борту, были уничтожены баркасы в момент, когда с них производили высадку, а другие суда - одним из них был “Атлантико”, - увидев один потопленный корабль и другой, вышедший из строя, отошли дальше от берега, потому что находились примерно в трех морских милях от земли.»

 

 

 

Рассказ Харольда Феррера Мартинеса

 

«Когда около 02.00 часов произошла атака на аэропорты, Главнокомандующий позвонил мне в Кохимар и задал кое-какие вопросы о людях, какие были у меня там, о вооружении и транспортных средствах; он сказал, чтобы мы были готовы к выезду, потому что возможно нам придется вступать в бой. Но деталей он не приводил.

 

17 апреля Селия позвонила мне в Кохимар, сообщила о высадке на Плая-Хирон, и Команданте приказал мне быть готовым, чтобы выехать утром, дал инструкции выехать и ждать в Матансасе.

 

Я отправился искать транспорт.

 

В 1959 году Главнокомандующий собрал группу офицеров Повстанческой армии и спросил, кто из нас готов отправиться в Минас-дель-Фрио, чтобы выполнить одну миссию. В группу вошли офицеры Повстанческой армии Леопольдо Синтра Фриа - Поло, братья Сотомайор, Пардо, капитан Гаспар Камехо, Уго дель Рио и другие товарищи.

 

Идея была в том, чтобы иметь подготовленных товарищей для руководства тысячами солдат Повстанческой армии, обучить их и одиннадцать раз подняться на пик Туркино, чтобы подготовить новые колонны для отпора любой агрессии извне.

 

Так появляется колонна, которой он сам дает имя Хосе Марти. Он лично позаботился дать ей первый транспорт и вооружение, прибывшие из Советского Союза, и определил задачи каждому солдату. Были созданы две колонны: артиллерийская под командованием Поло и пехотная под моим. Я отправился на базу “Гранма”, где был проведен курс обучения, оттуда  мы на несколько дней отправились в лагерь Манагуа и затем переместились в Кохимар.

 

То были четыре пехотные роты, одна рота минометных батарей, одна пулеметная рота и одна рота огнеметов, которая находилась в ИНРА и подчинялась нам, всего шестьсот человек. Организационно это был не батальон, а колонна, по численности она не доходила до батальона.»

 

«Мы базировались в Касабланке, затем нас перевели в Кохимар, где было мое постоянное местонахождение.»

 

«Когда произошло вторжение, он сказал нам, чтобы мы были готовы выехать и ждать в Матансасе. В этом городе он приказал нам ждать в казарме Ховельянос, куда мы прибыли в послеобеденные часы.

 

Там он нам приказал переместиться к Лагуна-дель-Тесоро и оттуда при поддержке артиллерии атаковать вместе с танками позиции наемников, занявших шоссе от Пальпите до Плая-Ларга.

 

Фидель подробно описал характеристики заболоченного труднодоступного района, где была единственная дорога, окруженная с обеих сторон болотами и зарослями. Он предупредил нас, что миссия была трудной, но она станет исторической, потому что надо было выгнать врага с его позиций.

 

Колонна 1 состояла из шестисот человек, ей подчинялись две роты - гранатометная и огнеметная, входившая в ИНРА.

 

Пока я выслушивал приказания Фиделя, я приказал одному командиру разместить колонну вблизи от Центрального шоссе, но получилась путаница, и часть артиллерии продолжала двигаться к Колону. Я попытался предупредить их, чтобы они вернулись, и у меня не осталось иного выхода, как доложить Фиделю о происшедшем, он ответил, что сам найдет остальной персонал и направит его к месту операций.»

 

Я уже с вечера нахожусь в зоне операций и посылаю рукописный приказ капитану Фернандесу:

 

«Фернандес, я решил отправить остальные двенадцать гаубиц и поддержать их двумя батареями многоствольных пулеметов и еще одной зенитной батареей, потому что считаю очень важным устроить адский огневой вал. Постарайся вести заградительный огонь наиболее возможным числом гаубиц.

 

Фидель. Сахарный завод “Аустралия”. 17 апреля 1961 г. 19.00».

 

 

 

Рассказ Хосе Рамона Фернандеса Альвареса

 

«Когда Фидель находился там, оставаясь до ночи, точнее до позднего вечера, потому что ночью он уже уехал в Пальпите, прибыла зенитная артиллерия, артиллерия и танки. Фидель следовал стратегии направить эти силы, которые легко просматривались с воздуха и у которых нет хорошей противовоздушной защиты, такие как артиллерия и танки, в Ховельянос, сосредоточить их в Ховельянос и ночью вывести их в районы боевых действий. Но позже некоторые из этих частей двигались днем, хотя общим правилом было двигать их ночью. В общем, когда уже стало темнеть, Фидель разрешил нам переместиться в Пальпите и организовать атаку на Плая-Ларга под защитой зенитной артиллерии. Мы перебросили пять танков, четыре батареи гаубиц калибра 122 мм, две или три батареи орудий калибра 85 мм и одну батарею минометов калибра 120 мм.»

 

 

 

Рассказ члена охраны Бьенвенидо Переса Саласара (Чичо)

 

«Некоторое время он находился в “Аустралия” и затем оставил начальником операций Аугусто Мартинеса (заместителем командира был врач команданте Оскар Фернандес Мель, начальник военно-санитарной службы). Тут же машины выезжают в сторону болот, а я возвращаюсь за Сантьяго Кастро, но его нигде нет, он уснул возле машины, на траве. Я никогда не видел войны, ничего похожего, и был немного взволнован всем этим, а Сантьяго Кастро был такой спокойный, как будто и не было никакой войны. Так вот, прихожу я туда, где находится Сантьяго Кастро, и тут выходит Аугусто Мартинес и мне говорит: “Ты не можешь уезжать, ты должен быть здесь со мной, потому что я остался за командира”. Я спрашиваю его: “А вы обсудили это с Команданте?”, он отвечает: “Да, да, ты должен остаться здесь со мной”. Потому что он был один и хотел, чтобы рядом с ним просто был какой-нибудь товарищ, для поддержки.

 

Я остался, но беспокоился, что ведь Команданте находился в районе боев, и планировал, как бы мне все-таки уйти от Аугусто. Не потому что это Аугусто, я его глубоко уважаю, но дело в том, что я был из охраны Фиделя, а не из его охраны. Тогда возникла необходимость отправить Фиделю послание, чтобы сообщить, что произошла еще одна высадка в Баия-Онда. Была уже ночь,  Аугусто искал, кто мог бы доставить сообщение туда. Тогда я сказал Аугусто: “Я могу это сделать, я знаю эту дорогу и днем, и ночью, потому что Команданте часто ездил по ней. Я эту дорогу прекрасно знаю”, я сказал ему, что могу пройти по ней с закрытыми глазами. Он не хотел меня посылать, но потом понял, что я подхожу больше всех.

 

Мы с Сантьяго Кастро выехали в Боку, вся дорога была полна транспорта, была уже ночь, и была настоящая трагедия добраться туда, потому что мы ехали с потушенными огнями. Мы прибыли на место, где Команданте проводил собрание с товарищами, объясняя им стратегию, планы наступления, и я отдал ему послание.

 

Тогда он передает, кажется, Флавио, все те документы, все карты, чтобы вернуться назад, в Гавану, но сам решает ехать дальше, и мы приезжаем в Пальпите. Он побыл там, увидел обстановку и вернулся на сахарный завод “Аустралия”, а оттуда в Гавану.»

 

 

 

Рассказ члена охраны Сантьяго Кастро Месы

 

«Я остался сторожить автомобиль, улегся на траву возле машины и заснул, а они тем временем выехали, и Чичо не мог меня найти. Мы уже четыре ночи не спали, не закрывали глаз.

 

В ту ночь 17-го мы доехали до Бока – входа в Лагуна-дель-Тесоро, а затем продолжили путь в Пальпите. Шоссе на Плая-Хирон строилось, на него насыпали камни, а поверх положили асфальт, но так как дорога шла через болото, мостовая провалилась. Правая половина дороги была занята танками, артиллерией и машинами с пехотой. Оставалось половина дороги, и нам приходилось продвигаться в темноте с помощью товарищей из Повстанческой армии и милисиано, которые шли по дороге.

 

Когда мы подъезжали к Боке, на некотором расстоянии появился вражеский самолет, и все это превратилось в праздник с фейерверком, тысячи трассирующих пуль вылетали со всех позиций. Команданте подобрал в Боке Испанца Фернандеса и проехал до конца позиций в Пальпите, но когда мы поняли, что наша артиллерия стреляла позади нас, Команданте решил вернуться.»

 

До отъезда в Гавану я отправил послание Фернандесу:

 

«Фернандес, я решаю вопрос о боеприпасах для орудий. Другие танки прибудут в “Аустралия” на рассвете. Днем мы выберем подходящий момент, чтобы продвинуть их.

 

Аугусто останется в “Аустралия”. Мне через некоторое время придется выехать в Гавану. Буду поддерживать с вами постоянную связь. Непрерывно сообщайте мне о ходе операций.

 

Вперед!

 

Подпись: Фидель Кастро

 

“Аустралия”, 18 апреля 61 г. 3 часа ночи

 

P.S. Я еще не получал известий после той бумажки, где ты извещал, что враг уменьшает интенсивность огня».

 

О моем возвращении в Гавану в ту ночь я однажды рассказал историку Кинтину Пино Мачадо, и он приводит это в своей книге:

 

«Я знал эти места великолепно – как следопыт, из любви к природе, из партизанского духа… я знал, где могли пройти грузовики, танки, знал одну дорогу слева, которая выходила в двух километрах к западу от Плая-Ларга. Так вот, я жду танки, чтобы начать ночью, после полуночи, около двух-трех часов, атаку по этим дорогам, которые были пустыми, чтобы выйти им в тыл на Плая-Ларга… Я организую атаку… и в этот момент – был час ночи, половина второго, не могу сказать точно, – мне сообщают, что происходит атака к западу от Гаваны. Происходит атака к западу от Гаваны? Это точно? Сообщение привез мне курьер на автомобиле. У меня не было связи по радио. Я посылаю проверить, подтверждено ли это; мне говорят: подтверждено. Сказали: уже был контакт с противником. Я говорю: как дико, как странно, ведь все указывает на то, что это главное нападение; быть может у них были резервные войска в Майами, и их послали на запад от Гаваны, через Пинар-дель-Рио, в Баиа-Онда… Мы сказали: хорошо, главная битва произойдет в Гаване. И я выехал оттуда. Я поручил тому, кто был в командном пункте – не Фернандесу - …задачу осуществить эту атаку, которую я организовывал, поехал в Гавану и прибыл в Гавану на рассвете…

 

И когда я приезжаю… у меня в машине не было связи… Путь был длинным, больше трех часов… Когда я приезжаю в Гавану на рассвете, оказывается, что высадки не было. А товарищ, которого я оставил там, поручив ему выполнить эту миссию, не знал этих мест, и атака с танками в тыл Плая-Ларга не была совершена, враг отходит и может сконцентрироваться в Хироне. Если бы эта операция была проведена, мы разделили бы их… Вторжение было бы ликвидировано, по моим подсчетам, за тридцать часов.

 

Годы спустя стало известно, что путаница была результатом отвлекающего маневра ЦРУ, которое использовало для этого очень современную и совершенную электронную аппаратуру, способную симулировать битву. На различных транспортных средствах, в числе прочего на резиновых плотах, аппараты подвели к берегу, и при помощи противопоставленных световых эффектов и соответствующих характерных шумов они сумели создать впечатление настоящей битвы; ночью 16-го наблюдалось движение судов к западу от Гаваны.

 

Успех маневра заключался в том, чтобы продлить бои в силу непредвиденного факта, так как по чистой случайности единственным имевшимся там офицером, знакомым с районом, был Главнокомандующий Кубинских вооруженных сил. Ведь для обороны Гаваны 90% ее сил были нетронутыми и готовыми к сражению, и не было необходимости перебрасывать туда никаких солдат из района болот.»

 

Из “Аустралия” через Аугусто Мартинеса Санчеса капитан Фернандес информирует, что наступление на Плая-Ларга было остановлено и имелось неопределенное число убитых и раненых. Я отвечаю ему тем же путем:

 

«4.40 часов

 

От Аугусто Фернандесу:

 

Фидель получил твое послание и велит передать тебе следующие указания:

 

1. Чтобы ты расставил все зенитные батареи, чтобы они защищали наших людей.

 

2. Чтобы танки продолжали атаковать и чтобы ты снова разместил орудия (гаубицы 122 мм).

 

3. Чтобы ты расставил абсолютно все ПВ.

 

4. Что он тебе рекомендует послать войска, или из батальона 180, или из батальона 144, чтобы двинуться через Соплильяр, выйти к бухте Росарио и перерезать им шоссе. Таким образом разделить врага на две части.

 

5. Чтобы если это необходимо, тебе могут послать десять танков, которые должны вот-вот прийти в Ховельянос.

 

6. Эти десять танков мы можешь разделить на две группы: по шоссе и через Буэнавентура.

 

7. Чтобы если будет необходимо двигать танки днем, тебе могут прислать прочную защиту ПВ.

 

8. Наконец Фидель говорит, что надо занять Плая-Ларга безо всяких оправданий».

 

Рассказ Хосе Рамона Фернандеса Альвареса

 

«…Идея Фиделя была разделить врага. Сделать это батальоном 111, отделив части, которые находятся к северу от Сан-Блас, от тех, что в Хироне, и силами 144 изолировать те, что помещаются на участке Плая-Ларга до Хирона, таким образом разделить их на три группы, не связанные одни с другими, чтобы быстрее их уничтожить.

 

Я уверен, что если бы мы этого добились, Хирон пал бы 18-го. К сожалению, это не было выполнено ни батальоном 111, ни батальоном 144, что вызвало неудовольствие Фиделя. У батальона, который я послал, исчез проводник.»

 

«Словом, операция не получилась, как было надо, враг, находившийся на Плая-Ларга, сумел сбежать и, соединившись с главными силами, способствовал укреплению обороны и сильному сопротивлению, оказанному им на Плая-Хирон.»

 

Продолжение в ближайшее время.

 

 

 

Фидель Кастро Рус

 

14 апреля 2011 года

 

22.31 часов

 

 Часть вторая.

Трудно писать об исторических событиях, когда многие из главных участников уже умерли или не в состоянии рассказывать о происходившем.

 

Однако примечательно, сколько товарищей, бывших очень молодыми во время битвы на Плая-Хирон - и кто затем продолжал служить в рядах Революционных вооруженных сил в качестве солдат или офицеров, доблестно выполняя патриотические и интернационалистические миссии, - еще помнят и ясно описывают свое участие в операциях, не получившее отражения в заметках, свидетельствах или книгах.

 

В поисках точных данных мне пришлось просматривать документы, мемуары, книги, беседовать с различными товарищами, которые обогатили мои воспоминания и даже привели подробности и факты, о которых я не знал, но в особенности я был твердо уверен, что сделал и чего не сделал, что сказал и чего не говорил.

 

Таким образом я буду включать в это повествование факты, не фигурировавшие ни в каких записях или документах из тех, что так тщательно сохраняются в Бюро по историческим вопросам при Государственном совете, где их собирал, регистрировал, исследовал и берег до своей смерти, последовавшей 13 июня 2009 года, неутомимый историк Педро Альварес Табио.

 

Как наверное помнят читатели первой части этих «Размышлений», я рассказал о мерах, принятых до 10.00 часов 17-го числа, после высадки. В тот момент прерывается рассказ об инструкциях, которые я передавал с «Пункта один», чтобы продолжить его с 13.02 часов - записью моего телефонного звонка товарищу Раулю в провинцию Ориенте, - так как у меня не было сведений о тех, которые я давал в этот промежуток времени, и я даже не был уверен, сохранились ли они.

 

Обстановка ранним утром 17 апреля, после предательской бомбардировки наших военно-воздушных баз 15-го числа и высадки на Плая-Хирон 48 часами позже, была слишком напряженной.

 

Я попросил Бюро по историческим вопросам при Государственном совете приложить особые усилия в поисках информации об этих трех часах. Роясь в сотнях бумаг, полковник Суарес и его группа сумели собрать нужные мне сведения об этих часах, а также фотографии документов, написанных от руки, и прислали мне их. Поэтому я могу включить в эту вторую часть «Размышлений» данные об этом важнейшем моменте.

 

Я начну с включения сообщения Фернандесу на сахарный завод «Аустралия», которое ради краткости я не привел в первой части «Размышлений».

 

«09.55 ч. Фернандесу. “Аустралия”. Фернандес, им потопили одно судно, другое мы оставили горящим и также похерили один самолет. Реактивный там? Да. Они сейчас не в воздухе? Да. Давай, скажи мне. Реактивные я тебе пришлю… если только не ошибаюсь, они должны сейчас быть там в воздухе. Я обеспечу тебе прикрытие, пока ты не закрепишь Пальпите. Двигайся по шоссе и упорно держись за Пальпите, это очень важно. Так вот, я обеспечу тебе там прикрытие с воздуха столько, сколько тебе потребуется. Я повторю, чтобы не случилось, что самолет ошибся. Хорошо.»

 

Повторяю то, что было опубликовано пятью минутами спустя, чтобы можно было лучше понять, что происходило в 10.00 часов:

 

«10.00 ч. Курбело. РВВС. Курбело, Фернандес мне не доложил. Ты должен хорошенько объяснить пилоту, что это шоссе, которое идет от сахарного завода “Аустралия” на Плая-Ларга, реактивные должны обеспечить там прикрытие, но должны долетать не до Плая-Ларга, а до Пальпите. Когда один вернется, пусть вылетает второй, ты должен хорошенько это объяснить: прикрытие этого с воздуха. Да, более или менее, нашим войскам, которые будут там продвигаться. От “Аустралия” на Плая-Ларга – до Кайо-Рамона? Что? Да. Хорошо, обеспечивать прикрытие шоссе, это важно, и продолжать атаку на суда. И всегда быть начеку, потому что завтра они попытаются нанести там удар. Обеспечивать прикрытие шоссе столько, сколько будет необходимо. Я тебя предупрежу. Хорошо, очень хорошо.»

 

Дальше следует ряд разрозненных записей, которые явно не были застенографированными инструкциями. Это сообщения, где говорится о данных и вопросах, которые я привожу так, как я их получил, не добавляя и не опуская деталей, делая уместные замечания, когда эти записи неясны или лишены смысла. Это промежуток между 10.05 и 12.35 часами, когда восстанавливается знакомый и понятный язык.

 

«10.05 ч. Курбело – Дель Валье, чтобы сообщить ему, разрешается ли американским боевым самолетам, поднявшимся из Майами, приземляться в аэропорту Гуантанамо, Фидель сообщает, что этого нельзя.

 

10.05 ч.  Фидель спрашивает Кико, по какой дороге идут танки, которые направляются в Матансас.

 

10.11 ч. Фидель просит хорошо выяснить... Верно ли, что они высадятся?

 

10.12 ч. Курбело сообщает Фиделю, что наш Sea Fury сбил вражеский четырехмоторный В-29 в бухте Кочинос (Несомненно, что речь шла о В-26. В то время еще не было точно известно, какой тип самолета использовал враг).

 

10.14 ч. Один американец по имени Кэмпбелл заявляет, что хочет переговорить с высоким должностным лицом в правительстве. Ему сообщают, что это невозможно.

 

10.15 ч. Фидель просит принести ему радиоприемник, чтобы слушать некоторые интересные сообщения.

 

10.22 ч.  Асеведо сообщает, что боевые силы Кохимара готовы.

 

10.23 ч. Команданте Фидель приказывает, чтобы колонны и боевые расчеты направились в Матансас, в тамошнее Училище народного ополчения –милисиано-.

 

10.21 ч. Курбело докладывает Команданте Фиделю, что на базе консультировались, могут ли пролетать над территорией боевые самолеты, поднявшиеся из Майами. Команданте Фидель сообщает, что они могут пролетать по обычному коридору, но не над нашей территорией. Кроме того, Курбело доложил, что выведено из строя три судна, в том числе один с грузовиками и другими грузами, а также был сбит один четырехмоторный В-29.

 

10.40 ч. Команданте Фидель приказывает послать еще одну батарею из Матансаса в Ковадонгу.

 

10.45 ч. Команданте Фидель приказывает, чтобы войска продолжали продвигаться под прикрытием реактивного, чтобы послали один батальон в Соплильяр и другой в “Аустралия”.

 

10.48 ч. РВВС сообщают, наш Sea Fury сбил два вражеских В-26.

 

10.53 ч. Докладывают с театра военных действий, что в Пальпите только что пришли наши силы. Команданте Фидель отдает приказы, чтобы они продолжали двигаться на Соплильяр. Уже находится на фронте батальон из Матансаса. Команданте Фидель приказывает, чтобы пленных не убивали, отводить их в “Аустралия”. Стараться, чтобы на шоссе было мало движения. Их будут охранять наши самолеты (Речь идет о грузовиках, перевозящих бойцов).

 

10.57 ч. Команданте Фидель приказывает, чтобы реактивные защищали силы, продвигающиеся через Соплильяр в сторону Плая (Соплильяр – это хутор, находящийся к юго-востоку от шоссе, которое ведет через лес к морю).

 

11.18 ч. Команданте Фидель сообщает команданте Пуэрте, чтобы тот передал команданте Оливере немедленно отвести назад роту гранатометов. Гаубицы пусть ждут в Хагуэй, гаубицы могут двигаться с Оливерой. Танки должны остаться там, гранатометы с Фернандесом,  пусть догонят батальон 113 где угодно, и гранатометы пусть отведут в Ковадонгу, должен идти батальон 285 и 113, они должны быть с гранатометами.

 

11.25 ч. Команданте Пуэрта требует батарею гранатометов, приказывает послать роту гранатометов срочно в Ховельянос.

 

11.27 ч. Приказывает команданте Фидель Кастро команданте Пуэрте отменить предыдущий приказ, пусть две (гранатометов) продолжат двигаться со всей скоростью, и четыре других и одна 120 пусть догонят Фернандеса, и еще одна с Филиберто.

 

11.30 ч. Теруэль звонит команданте Фиделю, докладывает, что рота и батальон орудий прошли на Ковадонгу, а одна зенитная батарея и четыре батареи гаубиц в Ховельянос, они будут защищать Хагуэй, вооружение. Батальон 85 Фернандесу.

 

11.38 ч. Команданте Фидель приказывает команданте Пуэрте, чтобы Филиберто 15.85, а также две батареи артиллерии. Фернадесу взвод 4, если прибудет 230-й, послать его Фернандесу в Ховельянос, в этом направлении идет 180-й батальон еще один, а также позже пойдут еще 4 на Хагуэй, бат. 1 и 11 идут на Хагуэй, 6-19-22 идут на Матансас.

 

11.40 ч. РВВС докладывают результаты последних операций, они прикрывают авангард.

 

11.48 ч. Из приказа команданте Фиделя Альмейде, какие новости о Ковадонге, и они пойдут через Ягуарамас с минометами, зенитками и гаубицами, Филиберто идет на Ковадонгу с батальоном гранатометов, а позади одна рота минометов 185мм.

 

11.51 ч. Команданте Фидель сообщает Ковадонге, что через Ягуарамас направляется рота с минометами и гранатометами. Кроме того, Филиберто позади с другими гранатометами и минометами, чтобы сегодня дойти до спуска.

 

12.00 ч. Капитан Эрандес (должно быть Фернандес) доложил команданте Фиделю быстро послать, чтобы нагнали Оливеру, прибыли зенитные пушки, которые будут двигаться ночью, сейчас они в Пальпите. Обеспечено полное прикрытие самолетами, ночью поедут за пушками и танками. Любой враг – открывать огонь. Сейчас один вражеский В-26 над “Аустралией”.»

 

(Это сообщение неясно, за исключением того, что артиллерия и танки должны ждать ночи.)

 

12.07 ч. Докладывают РВВС. Вражеский реактивный сейчас готов (следует читать дружеский, а не вражеский).

 

12.11 ч. В сообщениях команданте Фиделю говорится следующее: с момента, как он находится в Пальпите, команданте Фидель предлагает использовать артиллерию ночью и с минометами и можно ли установить минометы 120мм. на Соплильяр и Пальпите, сейчас они не ведут бой, находятся на судах (Быть может, речь идет о врагах). Парашютист, раненый, обратился в бегство. Пусть займут позиции на Соплильяр и Плая. Реактивный сейчас преследует один вражеский В-26, очень важно занять позицию. В Пальпите и взять Плая, мертвый парашютист носит американскую фамилию (написано в этой сбивчивой форме, и в тот час больше не возвращаются к ошибочной и нелепой идее).

 

12.20 ч. Команданте Рауль докладывал, что по направлению в Ориенте собираются контрреволюционные группы, а Фидель предупрелил, чтобы приняли меры предосторожности.

 

12.35 ч. ПУЭРТЕ, Матансас. Сообщи минометчикам, что они должны прибыть к Фернандесу. 2-ую направить первой Фернандесу. Если не 2-ую, все равно направить любую другую. 2-ую, 9-ую и 13-ую, какую угодно из каких там есть, Фернандесу, быстро. Две другие – 9-ую и 13-ую или какие угодно, забери их туда. С 15-ой? В Ковадонгу. Да, все целиком туда. Так что эту быстро пошли Фернандесу, а две другие соберешь там. Слушай, танки развернешь там, укрыв их, в ожидании приказа.

 

12.37. ФЕРНАНДЕСУ. “Аустралия”. Какие еще новости? Да, империалистический орел. Хорошо, какие еще новости? И наступают на Соплильяр также? Да. Следи, осторожно с засадами. Хорошо, очень хорошо! Слушай, противотанковые к тебе пришли? Хорошо, да. Батарея минометов уже прошла через Матансас. Думаю, что к трем дня она будет у тебя. Уже? Две роты? С минометами, с минометами? Хорошо, нужны 120 мм, если будет сопротивление. Какая? Хорошо, надо быть осторожным. Как только прибудут минометы, установи их и в сторону берега, и в сторону Соплильяра; прямо там, потом будут другие батареи. Посмотрим, захватим ли мы это уже на рассвете. Хорошо, пока.

 

12.42 ч. КУРБЕЛО, РВВС. Пусть за ними следят, посмотрим, куда они идут. Да, но когда прибудут, их уже нет. Бомбить Плая-Хирон. Нет врагов? Чисто? Людей тоже нет, людей тоже нет? И движущихся грузовиков? Хорошо, пусть прочистят между Плая-Ларга, Сьенфуэгосом и Хироном, все, что увидят. И пусть продолжают прикрывать наступление. Да, ждите новых сообщений, потому что они поступят поздно. Продолжайте прикрывать наступление.

 

12.45 ч. ФЕРНАНДЕСУ, “АУСТРАЛИЯ”. Подкрепление уже прибыло, какие известия о подкреплении? Не посылали туда спросить? Да, хорошо. Куда нанесли удар из минометов? Где Хокума? Это там нанесли удар из минометов? Но люди туда подходят? Точно? Хорошо. (Говорят, что не прибыли люди Альмейды.)

 

12.47 ч. КУРБЕЛО, РВВС. Так что его там потопили? Да. А что было потом? Как ты думаешь, они снова их погрузят здесь? Они не смогли уехать, не смогли уехать? Ты прочистишь все от Плая-Ларга до Хирона, все, что движется, а потом по шоссе на Хирон, до около Кайо-Рамона. Чтобы они не перешли за Кайо-Рамона. Так что от Плая до Хирона и оттуда до около Кайо-Рамона, все, что движется, потом пусть вернутся. Так что суда быстро улепетывают? Быстро улепетывают? Ты думаешь, что они высадятся в другом месте, или нет? Думаешь, стоит полить их еще разок? Вы уверены, что это не американские корабли или что-то в этом роде? Хорошо, врежьте им после того, как прочистите там. ОК.

 

12.55. ДОРТИКОС. Слушай, суда уходят. Хорошо, там потоплены три судна и одно горит, их, люди охотятся за ним. Думаю, что да, слышишь? Они продвинулись к Плая и к Соплильяр. Они держали его, но наши войска продвигаются туда. Они продвинулись от Кайо-Рамона на Ковадонгу, но их левый фланг катится к черту. Мы будем теперь бить по всему, что движется там. Да, самолет. Но логично, что суда уходят, слышишь? Потому что огонь был сильный. Нет, энергично. Симптомы для них никудышные. А наше заявление? Хорошо. Пропаганда – да. Миро говорит о высадке, где? Нет, куда они пошли? Да, хорошо.

 

Османи докладывает (13.00 ч.), что Педрито Мирет вывел 24 гаубицы на Ховельянос, что 24 гаубицы у него готовы, и он готовит батареи 122 мм.»

 

В этом месте я прерываю рассказ об дававшихся мною инструкциях в связи с продолжавшимися боями в Хироне, чтобы включить основные части разговоров, которые я вел 25 апреля 2011 года с полковником в отставке Нельсоном Гонсалесом - человеком, бывшим командиром батальона из Училища для подготовки командиров ополчения, способным и хорошо подготовленным товарищем этой боевой части, которая смело и отважно проявила себя в том жестоком бою с вторжением наемников на нашу Родину, организованным империализмом.

 

«Команданте Фидель Кастро. Ты помнишь, в каком часу вы прибыли в Пальпите?

 

Нельсон Гонсалес. Думаю, что в 9.30-10.00.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты помнишь, что было в Пальпите? Каким было селеньице?

 

Нельсон Гонсалес. Селеньице состояло из четырех-шести домишек из пальмовых досок, крытых пальмовыми листьями, когда их обстреляли, они загорелись, потому что в Пальпите по нам были сделаны отдельные выстрелы, то есть Пальпите на самом деле не было взято с боем, его заняли.

 

Команданте Фидель Кастро. Откуда были сделаны эти выстрелы, что ты говоришь?

 

Нельсон Гонсалес. Стреляли откуда-то поблизости, я не мог уточнить, потому что выстрелов было очень мало.

 

В тот момент там был самое большее один взвод, первый взвод первой роты.

 

Команданте Фидель Кастро. А остальные где находились?

 

Нельсон Гонсалес. Остальные были в колонне, которая шла следом. Мы вошли в Пальпите, захватили Пальпите и прошли чуть вперед.

 

Команданте Фидель Кастро. Но на каком расстоянии были те домишки?

 

Нельсон Гонсалес. Домишки, Команданте, были наверное метрах в 25-30 от шоссе, они стояли очень близко от шоссе.

 

Команданте Фидель Кастро. А! И потом что сделали войска?

 

Нельсон Гонсалес. Войска шли следом и двигались вплотную, пытаясь продвинуться к берегу. Было позже 11.00. Тогда-то по нам открыл сильный огонь их авангард, потому что у них был авангард.

 

Команданте Фидель Кастро. А! Ты помнишь, в каком часу это было?

 

Нельсон Гонсалес. Наверное до 12 часов дня.

 

Знаете, почему я так говорю? Потому что около 13.00 или 13.10 прилетели самолеты.

 

Команданте Фидель Кастро. И к Соплильяр кого-то направили?

 

Нельсон Гонсалес. К Соплильяр двинулась рота без одного взвода. Под командованием лейтенанта Роберто Конъедо Леона.

 

Команданте Фидель Кастро. Это тот, что жив.

 

Нельсон Гонсалес. Да, этот тот, что жив.

 

Команданте Фидель Кастро. Где он живет?

 

Нельсон Гонсалес. Он живет в Гаване.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты не смог узнать адреса?

 

Нельсон Гонсалес. Я не смог узнать адреса, но одни товарищи сказали мне, что он не очень здоров.

 

Команданте Фидель Кастро. Но должен быть другой товарищ, кто был в роте. Какая это была рота?

 

Нельсон Гонсалес. Это была вторая рота. Родриго Россье Родригес, лейтенант милисиано с первого курса, он был командиром второго взвода.

 

Команданте Фидель Кастро. Родриго Россье. Ты не знаешь, он жив или умер?

 

Нельсон Гонсалес. Последний раз мне говорили, что он жив и что он работает в КИРТ –Кубинский Институт Радио и Телевидения-, потому что он специалист по связи.

 

Команданте Фидель Кастро. Конъедо – это тот, кто болен. Сколько ему лет?

 

Нельсон Гонсалес. Ему должно быть примерно столько же, сколько мне, лет 70, 71.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты знаешь что-нибудь о другом взводе?

 

Нельсон Гонсалес. Командиром другого взвода был Клаудио Аргуэльес Камехо, это тот, что остался в Пальпите. Я вам докладывал, что в Соплильяр вышла рота без одного взвода; он остается в Пальпите, и его убивают в Пальпите во время бомбардировки.

 

Команданте Фидель Кастро. Его убивают. Пальпите тоже атакуют, в то же время?

 

Нельсон Гонсалес. Да, днем был налет авиации

 

Команданте Фидель Кастро. Это днем атаковали роту?

 

Нельсон Гонсалес. Это было уже, когда прилетела авиация, начиная с 13.00.

 

Команданте Фидель Кастро. А, хорошо. Прилетают днем в 13.00. Это был тот же, что атаковал вас на шоссе.

 

Нельсон Гонсалес. Да, это был тот же самолет, он обстрелял из пулемета, сбросил бомбы и выпустил ракеты.

 

Команданте Фидель Кастро. Но этот самолет должен был удалиться от шоссе, чтобы обстрелять Соплильяр.

 

Нельсон Гонсалес. Очень мало. Очень мало, потому что до Соплильяра он обстрелял Бокерон.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты говорил мне о первом взводе, там, где был Родриго Россье Родригес, а теперь говоришь мне о втором взводе, взводе Клаудио, да?

 

Нельсон Гонсалес. Да, второй взвод – это взвод Клаудио.

 

Команданте Фидель Кастро. Взвод Клаудио. И сколько взводов там было?

 

Нельсон Гонсалес. Третий взвод тоже идет на Соплильяр.

 

Команданте Фидель Кастро. Примерно сколько человек там было?

 

Нельсон Гонсалес. С ними, ну, одна рота, но во взводе должно было быть около 60-80 человек в Соплильяре, и в Пальпите наверное осталось человек 25-30 из этой роты.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно. На каком расстоянии, ты думаешь, находится Соплильяр от Пальпите?

 

Нельсон Гонсалес. Мне думается, Соплильяр находится от Пальпите примерно в пяти-шести километрах, так мне кажется.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно. Да, я тоже так думал, мне казалось, что Соплильяр был немножко дальше в сторону от шоссе.

 

Нельсон Гонсалес. Да, да. Соплильяр в стороне от шоссе.

 

Команданте Фидель Кастро. Примерно насколько?

 

Нельсон Гонсалес.  Я вам говорю, что вам надо было двинуться вглубь, чтобы попасть в Соплильяр, там была небольшая тропинка, и я говорю, что более или менее надо было идти вглубь по меньшей мере четыре, пять или шесть километров.

 

Команданте Фидель Кастро. А, да, я так и думал. И какой дом, ты мне сказал, был там, где убили Клаудио?

 

Нельсон Гонсалес. Пальпите.

 

Команданте Фидель Кастро. Все это Пальпите?

 

Нельсон Гонсалес. Аргуэльеса убили в Пальпите.

 

Команданте Фидель Кастро. А те, что в Соплильяре, были из какой роты?

 

Нельсон Гонсалес. Из второй.

 

Команданте Фидель Кастро. Тоже?

 

Нельсон Гонсалес. Да, потому что рота, которую направили в Соплильяр, - это вторая рота без одного взвода.

 

Команданте Фидель Кастро. Где убивают паренька? Клаудио был из второго взвода?

 

Нельсон Гонсалес. Из второго взвода второй роты.

 

Команданте Фидель Кастро. У кого-нибудь есть список людей?

 

Нельсон Гонсалес. В материале, который я вам послал, указан командир батальона, командиры рот и взводов.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты сказал мне, что в батальоне было пять рот?

 

Нельсон Гонсалес. Шесть рот и одна батарея минометов 82 миллиметра.

 

Команданте Фидель Кастро. Когда вы двинулись на Плая-Ларга, ты говоришь более или менее в 13.00 часов, то был весь курс или послали две роты? Как это было?

 

Нельсон Гонсалес. Смотрите, впереди шли первая и третья роты, позади четвертая рота, и еще немного сзади шестая рота, потому что пятая осталась в школе; пятая подходит после 15.00 часов, потому что в Матансасе оставляют уже только один взвод для охраны гарнизона.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно. В действительности в тот момент там было четыре, позади остается пятая. А шестая? Их шесть.

 

Нельсон Гонсалес. Шестая шла чуть позади. Дело в том, что так как мы шли колоннами, скажем, практически сомкнутым строем, у нас не было возможности развернуться, мы были очень уязвимы.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты помнишь шоссе, которое вело к берегу, после того как миновать вход в лагуну и все такое, где начинаются деревья? Это еще до Пальпите?

 

Нельсон Гонсалес. Густые деревья начинаются после Пальпите, слева, потому что справа были сорняки, колючие кустарники.

 

Команданте Фидель Кастро. Когда прилетает самолет, где находится первая рота?

 

Нельсон Гонсалес. Первая рота находится примерно в одном километре от Пальпите.

 

Команданте Фидель Кастро. Тогда там было достаточно плотно. Примерно сколько людей там было?

 

Нельсон Гонсалес. Там собрались люди из первой и из третьей, должно быть примерно 200, 280 человек.

 

Команданте Фидель Кастро. Но слева и справа.

 

Нельсон Гонсалес. Да, слева и справа.

 

Команданте Фидель Кастро. На расстоянии в один километр. Какое расстояние было от берега?

 

Нельсон Гонсалес. Думаю, примерно три-четыре километра, потому что, если я правильно помню, от Пальпите до берега шесть километров.

 

Команданте Фидель Кастро. От тех четырех домишек. Да, понимаю, более или менее, это верно.

 

И они, по суше, докуда дошли наемники?

 

Нельсон Гонсалес. У наемников были передовые позиции. По моим подсчетам, было не больше 500 метров от главной позиции, которая находилась у входа на берег.

 

Команданте Фидель Кастро. Около 500 метров. Это в 13.00.

 

Нельсон Гонсалес. Да, примерно в 13.00.

 

Команданте Фидель Кастро. Минометы уже стреляют, 105мм?

 

Нельсон Гонсалес. Нет, еще нет.

 

Команданте Фидель Кастро. А безоткатное орудие?

 

Нельсон Гонсалес. Маленькое, 75 миллиметров.

 

Команданте Фидель Кастро. Хорошо, у них, как я понимаю, было два типа, кажется 57мм и 75мм.

 

Я пытаюсь представить себе, что можно увидеть за четыре километра. Быть может, у них был авангард, продвинутый на 500 метров в этом месте.

 

Скажи, помнишь ли ты, ночью, когда прибыли орудия 85мм, что обсуждалось с Фернадесом, которые были установлены за Пальпите, в каком месте это было?

 

Нельсон Гонсалес. Чуть позади Пальпите, слева.

 

Команданте Фидель Кастро. Но на земле или на шоссе?

 

n

Нельсон Гонсалес. На земле, на острых камнях, что там были.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты помнишь, когда прибыли орудия 122мм?

 

Нельсон Гонсалес. Нет, этого я не помню, потому что орудия 122мм прибыли уже в темноте.

 

Команданте Фидель Кастро. Да, в темноте.

 

Нельсон Гонсалес. Слева было небольшое поле, чтобы установить зенитные орудия. Не помню, их было четыре или шесть, орудий 85 миллиметров, и если я правильно помню, командиром батареи был лейтенант Доу, но не помню хорошенько, как его звали.

 

Команданте Фидель Кастро. Он жив или умер?

 

Нельсон Гонсалес. Не знаю.

 

Команданте Фидель Кастро. Когда прибыли орудия, предполагается, что они использовали этот участок.

 

Нельсон Гонсалес. Я их видел, я это не предполагаю, я их видел.

 

Команданте Фидель Кастро. Я знаю одного товарища – недавно я разговаривал с ним, - это брат лейтенанта, которого убивают самолеты в это время, при первой атаке. У него было несколько гранат…

 

Нельсон Гонсалес. Это Клаудио Аргуэльес Камехо.

 

Команданте Фидель Кастро. Совершенно верно.

 

Нельсон Гонсалес. В материале, который я вам послал, есть фото.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно.

 

Его отнесли туда, потому что он был убит. Вы помните или представляете себе, сколько товарищей было убито или ранено в том месте, когда атаковали самолеты?

 

Нельсон Гонсалес. Время атаки самолетов должно быть между 13.00, 15.00 или 17.00, думаю, что в 15.00.

 

Команданте Фидель Кастро. Где могут быть данные по убитым и раненым?

 

Нельсон Гонсалес. Убитые указаны там в материале.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно. И вы помните убитых?

 

Нельсон Гонсалес. Был убит 21 человек, и один умер позже. В материале, который я вам послал, указан 21, погибшие в бою, 22-го, который умер позже, у меня нет.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно.

 

Нельсон Гонсалес. С большим удовольствием я отвечаю на все ваши вопросы.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно. Спасибо.

 

Жив командир первой колонны, Арольдо.

 

Нельсон Гонсалес. Днем Арольдо не прибыл.

 

Команданте Фидель Кастро. Нет, это было ночью, все они подошли ночью, потому что я думаю, задаю себе вопрос, действительно, почему они продвигались в этот час.

 

Нельсон Гонсалес. Ну, команданте, только годы спустя я нашел этому объяснение, единственно и исключительно это был энтузиазм, желание победить и высочайшая мораль, какая была у этих людей. Позже наемники спрашивали себя, как было возможно, чтобы люди в синих рубашках и зеленых беретах –милисианос- падали, а остальные продолжали двигаться вперед.

 

Команданте Фидель Кастро. Думаю, это и есть объяснение, действительно, потому что мне и в голову не приходило посылать этих людей в такой час, ведь еще не подошли ни танки, ни зенитная артиллерия, то была неожиданность. Теперь я понимаю.

 

После атаки куда вы смогли отойти?

 

Нельсон Гонсалес. Снова в Пальпите.

 

Команданте Фидель Кастро. Но где могли прятаться товарищи, ведь день долог?

 

Нельсон Гонсалес. В окрестностях Пальпите, по дорогам и на обочинах, больше там ничего не было.

 

Команданте Фидель Кастро. Но там вас могли снова атаковать.

 

Нельсон Гонсалес. Да, конечно, нас атаковали снова.

 

Команданте Фидель Кастро. После той атаки они напали снова?

 

Нельсон Гонсалес. Нет, мне кажется, что они пролетели раз, потом пролетели второй раз, не улетая для загрузки, потому что не было времени слетать в Никарагуа.

 

Команданте Фидель Кастро. Верно, им надо было лететь туда, чтобы загрузиться снова, и на это уходили часы.

 

Нельсон Гонсалес. Они экономили боеприпасы, чтобы сделать несколько заходов.

 

Команданте Фидель Кастро. Да, но они не могли долго кружить.

 

Нельсон Гонсалес. Они не могли долго находиться в воздухе.

 

Команданте Фидель Кастро. Ты помнишь, когда прибыли первые танки?

 

Нельсон Гонсалес. Тоже в ночные часы.

 

Команданте Фидель Кастро. Да, потому что они не могли подойти туда до темноты, именно чтобы их не атаковали.

 

Нельсон Гонсалес. Конечно, конечно.

 

Команданте Фидель Кастро. И артиллерия тоже, они уже ушли с зенитками. У меня есть сведения обо всем, что было отправлено туда. Однако теперь я вижу, что когда мы атаковали, мы атаковали сознательно; там несомненно мы, можно сказать, поддались энтузиазму, потому что нельзя делать ничего другого, если у тебя с собой танки и зенитная артиллерия, надо было атаковать.

 

Нельсон Гонсалес. Практически с открытой грудью.

 

Команданте Фидель Кастро. Конечно, но были танки.

 

Нельсон Гонсалес. Уже шли танки, и рядом артиллерия вела огонь, и минометы вели огонь.

 

Команданте Фидель Кастро. Давай сейчас немного вспомним это.

 

У людей Арольдо были инструкции, они шли под прикрытием танков, определенным образом: первый танк впереди, во втором был Лопес Куба, в третьем кажется Арольдо; по крайнем мере, у них что-то было.

 

Теперь скажи, ты помнишь, какая ваша рота продвинулась с ними ночью?

 

Нельсон Гонсалес. Первая и третья роты.

 

Команданте Фидель Кастро. Вернулись 1-я и 3-я?

 

Нельсон Гонсалес. Да, после отхода в Пальпите днем, ночью снова они начали атаку. Там у нас было около 300 человек.

 

Команданте Фидель Кастро. Вы шли по обеим сторонам или продвигались по левой?

 

Нельсон Гонсалес. По обеим сторонам шоссе.

 

Команданте Фидель Кастро. А по какой стороне шли люди Арольдо?

 

Нельсон Гонсалес. Недавно я читал статью, где говорилось, что люди Арольдо были вторым эшелоном из Училища командиров ополчения, но насколько я помню, люди Арольдо шли вместе с нами.

 

Команданте Фидель Кастро. Конечно, предполагалось, что это они должны были идти первыми, потому что у них были танки, была артиллерия, это были свежие войска. Предполагалось, что вы тоже шли, но на главном командном пункте не знали о стольких потерях. Помню, что когда мы прибыли, было темно, мне кажется, что темно, потому что я прибыл туда, где вели огонь некоторые наши минометы 120 миллиметров и где была размещена артиллерия, гаубицы 122 миллиметра, я говорил с Арольдо. Когда я там находился, мне приходит письменное сообщение, что идет высадка к западу от Гаваны – все это записано и снято на кинопленку, инструкции, которые я даю Фернандесу, и что мне отвечает Фернандес.

 

Туда уже отправили батальон 111 и еще один, кажется, то был 144. С Арольдо пришла также танковая рота.

 

Надо было отрезать им путь к отступлению, особенно после того, как они отбили нашу атаку.

 

Она была самоубийством, с момента как началась. Один из наших танков дошел до конца шоссе, где занимали оборону один танк наемников, безоткатные орудия, минометы 105 миллиметров и пулеметы 50-го калибра, они вели огонь по прямому шоссе, не было никакой возможности его обойти.»

 

Ниже я вернусь к этой теме, которую обсуждал с Нельсоном Гонсалесом,  - сейчас полковником в отставке наших Революционных вооруженных сил, командиром батальона из Училища командиров милисиано, который занял хутор Пальпите около 10 часов утра 17 апреля и послал в Соплильяр вторую роту без одного взвода, - в точки, куда были сброшены два многочисленных и хорошо вооруженных взвода вражеских парашютистов.

 

18-е число

 

«08.30 ч. Амейхейрасу. Минометы с собой не бери. Попроси у Османи роту милисиано. Пошли кого-нибудь шустрого, чтобы отправился в Соплильяр и узнал. Пусть пошлют в Ховельянос две батареи гранатометов, которые остались в ИНРА. Ты поместишься здесь (показывает на карте).»

 

Рассказ Самуэля Родилеса Планаса, взято из газеты «Трабахадорес» за 19 апреля 1999 года.

 

«Фидель послал за Эфихенио Амейхейрасом и за мной. Прибыв в “Пункт один”, мы увидели стол с картой, которую рассматривали несколько товарищей. Нам дали задание, которое состояло сначала в том, чтобы получить легкую боевую роту батальона 116 Революционной национальной милиции и роту гранатометов ИНРА. Мы должны были переместиться на сахарный завод “Аустралия” и оттуда продвигаться дальше, чтобы занять участок между Кайо-Рамона (со стороны торфяного болота) и берегом. Фидель сказал нам: “Надо зайти врагу в тыл и создать ему обстановку полной неуверенности, когда они попытаются направиться из Плая-Хирон, чтобы поддержать подкреплением Плая-Ларга или отступить, пусть обнаружат, что с ними ведут бой с тыла”. Он подчеркнул, что задание трудное и что есть возможность, что мы окажемся в окружении, но что мы можем быть уверены, что нам окажут необходимую помощь.

 

Я был мальчиком и находился под большим влиянием советских книг «Панфиловцы» и «Волоколамское шоссе», которые были тогда очень знамениты, так что я ответил Фиделю: “Знаете, Команданте, не беспокойтесь, люди из Революционной национальной милиции будут храбрее, чем панфиловцы”. Помню, что, услышав меня, Карлос Рафаэль Родригес расхохотался.»

 

«08.45 ч. Фидель приказывает Серхио дель Валье, чтобы Специальная колонна Рохера, полностью, была часа в четыре - пять (дня) в Ховельянос, за исключением минометов и саперов, притом чтобы не потерять ни одного человека и чтобы не заблудился ни один грузовик. Ожидать приказов Фиделя.

 

08.58 ч. “Аустралия”. Как? Нужны подкрепления? Как это они просят два батальона, если два ушли вчера? Для чего? Если им нужны подкрепления, пошли им батальон, который стоит в Хагуэй… Скажи Фернандесу, что танки должны атаковать не по шоссе, где атаковали вчера вечером… он должен постараться послать танки через Соплильяр и атаковать с востока, как бы со стороны Хирона.»

 

«Пусть атакует гаубицами, но он должен начать это прямо сейчас, неважно, насколько задержатся танки, он должен бить по людям, бить по людям непрерывно и не ждать ни танков, ни кого-то еще… пусть не перестает атаковать этих людей ни на минуту.»

 

«09.22.ч. Арагонесу. Мы отправим туда гаубицы Педрито.

 

10.00 ч. (Дель Валье докладывает, что Аугусто нужно два часа, чтобы проверить танки, и это задержит операцию, и спрашивает, послать их так или как). Дай ему эти два часа. (Имеются в виду САУ 100 и один - два танка Лопеса Кубы, которые должны подойти).

 

10.05 ч. Дель Валье. Дай Педрито две тысячи пятьсот снарядов большой взрывной силы.

 

10.12 ч. Педрито Мирету лично: предлагаю тебе взять все двенадцать орудий 122мм, тогда чтобы ты обстреливал не только это, но и Бермеху, Элечаль, Кайо-Рамона и этот перекресток (показывает по карте). Часть твоей операции состоит в этом: помочь Филиберто войти сюда. Ты должен обстрелять все это, до Сан-Бласа. Предлагаю, чтобы Педрито поддержали две зенитные батареи. Они должны стоять в Ковадонге.»

 

Рассказ Педро Мирета Прието

n

 

«18-го я получил инструкции срочно переместиться с оставшейся группой к шоссе, идущему от сахарного завода Ковадонга к Сан-Бласу на востоке. Фидель сказал мне, чтобы мы взяли как можно больше снарядов, чтобы вести непрерывную стрельбу по врагу в этом районе… В ту же ночь мы начали обстрел района, занятого врагом.»

 

«10.20 ч. Дель Валье. Пошлите Педрито, кроме того, что у него есть, 4 000 снарядов для гаубиц.».

 

«10.25 ч. Арагонесу. Предлагаю, чтобы ты продвинулся с батальоном, который имеется там, и еще с четырьмя батальонами, надо наступать с силами, равными дивизии.

 

Хочу сообщить тебе еще одну новость: ты будешь наступать с пятнадцатью танками, но в их числе десять “сталинских”.»

 

«Можешь начать атаку тремя батальонами, то есть тем, что находится там, и еще двумя, которые должны мобилизоваться для этого.»

 

«10.35 ч. Дель Валье. Спросить, вышел ли парк, и сказать им, чтобы его посылали не в Ковадонгу, а в Реаль-Кампинья, по дороге на Колон, через Агуада.

 

Надо отдать два приказа: Аугусто, чтобы легкий батальон, находящийся в Хагуэй, он послал в Ягуарамас, и чтобы орудия 122мм, привезенные туда тракторами, он послал сегодня пораньше в Ковадонгу, пусть выйдут в полдень и ждут приказов Педрито Мирета.

 

10.38 ч. Дель Валье. Надо сказать Кике, чтобы он послал вместе с десятью танками пять самоходок.

 

11.10 ч. Османи. Отряд Амейхейраса должен быть в Соплильяре на рассвете, прийти из Хагуэй в Соплильяр.

 

11.15 ч. Дель Валье. Позвонить Аугусто и сказать ему, чтобы из двух зенитных батарей, находящихся в “Аустралия”, одну из них, четырехствольных зениток, он послал Педрито Мирету в Ковадонгу.»

 

В книге Кинтина Пино Мачадо о битве на Плая-Хирон отражены события тех утренних часов 18 апреля 1961 года:

 

«В 10.30 часов капитан Фернандес сообщает команданте Аугусто, что он занял Плая-Ларга и послал на сахарный завод “Аустралия” срочную сводку. В ней говорилось:

 

Команданте Аугусто:

 

1. Враг ушел из Плая-Ларга, место занято нашими войсками. Враг отошел к Хирону.

 

2. Я перемещаю зенитную артиллерию на Плая-Ларга и полевую артиллерию, готовя атаку на Хирон.

 

3. Надеюсь, что смогу начать атаку в дневные часы.

 

4. Нет воздушной вражеской активности в этом районе, кажется несколько реактивных примерно в 10.15 обстреляли из пулемета наши передовые отряды.

 

5. Сообщить РВВС (военно-воздушным силам), что Плая-Ларга в наших руках».

 

В книге также вспоминается, что «Главнокомандующий узнал это известие из телефонного звонка, поступившего в 11.42, и утверждается, что был недоволен».

 

Я действительно был возмущен. Разделить вражеские силы пополам означало не только вернуть себе Хирон меньше чем за 48 часов, но и главным образом избежать того, чтобы у руководства Соединенных Штатов было время прийти в себя после политической катастрофы, которая вот-вот должна была произойти. Это также означало избежать 80% наших потерь убитыми и ранеными.

 

Я помнил, что в Сьерра-Маэстре, едва ли четыре года назад, когда у нас было уже 30 бойцов, обладавших некоторым опытом, мы устроили засаду и нанесли удар по отборным войскам батистовской тирании. В лесистой местности один - два взвода могли дезорганизовать колонну в 200 – 300 человек. Вражеские силы на Плая-Ларга можно было быстро окружить, даже продвигаясь пешком из Пальпите по тропе, и, устроив засаду в тылу с автоматами и каким-нибудь противотанковым средством, не дать наемникам собрать все свои силы и средства в Хироне. Я знал проезжую дорогу, по которой танки могли пройти минут за 15, а пешком, двигаясь в лесной тени, путь занял бы не больше часа.

 

Это я думал сделать, когда около 11.30 вечера 17-го пришло сообщение, заставившее меня отправиться в «Пункт один» столицы, и я дал инструкции команданте Аугусто Мартинесу, чтобы он передал их Фернандесу.

 

Артиллерийских сил из 24 гаубиц, 6 минометов 120 мм, 6 орудий 85 мм и множества зенитных батарей было более чем достаточно, чтобы стереть с лица земли силы наемников, находившиеся на Плая-Ларга.

 

Я написал Фернандесу короткую записку, которую подписал в 03.00 18-го, и как можно скорее выехал в столицу. Тогда не было шестирядного шоссе, которое позволяет сегодня прибыть в окрестности сахарного завода “Аустралия” за полтора часа. Надо было ехать через город Матансас и двигаться по Виа-Бланка. Я прибыл в столицу около 6 часов утра. Не стану говорить, с какой горечью я узнал, что высадки не было. Быть может, это было единственное, что удалось правительству Соединенных Штатов в той военной авантюре, как я указал в первой части этих «Размышлений».

 

Не отдыхая ни минуты, я направился в «Пункт один» и снова начал работать в 8.30. Только через 3 часа я получаю известие, что враг смог спокойно отойти и собрать своих людей и вооружение в Хироне. Я еще раз убедился, что главным направлением вражеской атаки был Хирон и что враг уже исчерпал свои силы наемников. Они будут отчаянно сражаться, чтобы эвакуироваться.

 

«11.42 ч. Аугусто. “Аустралия”. Это позор, что типы отошли на Плая-Хирон, это позор! Какая небрежность, что не послали хотя бы роту, чтобы отрезать им путь, ведь надо было продвинуть роту по шоссе! Выйдя из Соплильяра, мы уже должны были бы дойти до берега. Ты сказал ему это, в котором часу? Потому что ты понимаешь, как просто было бы поместить одну роту на берегу и тогда отрезать этим господам путь к отступлению, иначе они будут продолжать оказывать сопротивление.»

 

«Хорошо, теперь ты передашь Фернандесу от меня… что он должен наступать!.. Скажи ему, чтобы продолжал то, что ему сказано. Позови мне к телефону Хулио. Слушай, Хулио (боевой псевдоним Флавио Браво): как получилось, что вы не отрезали этим людям путь к отступлению? Смотри, Хулио, вы уже должны были послать роту, чтобы отрезать им путь. Я приказал, чтобы двинули некоторые отряды пехоты и отрезали им путь назад, почему этого не сделали, если это, кроме того, элементарно? Ведь если это сделать, они никогда бы не сумели оттуда уйти! Самое меньшее, что вы можете сделать, это преследовать этих людей, с танками, этих шесть танков…»

 

«Слушай, Хулио, ты скажешь людям от меня, чтобы они взяли танки или что есть под рукой и чтобы преследовали их. Что, врага не преследуют? Скажите мне, вы что, заключили с наемниками пакт о ненападении!»

 

«Дель Валье. Скажи Курбело, что враг отступает с Плая-Ларга на Плая-Хирон, пусть его преследуют и наносят удары, исообщай о его ситуации.»

 

«Хулио. Слушай, я пошлю авиацию, раз уж им дали убежать, когда должны были преследовать их. Что это за концепция войны? Что они делают со столькими орудиями и столькими танками!

 

Это просто позор, Хулио, ты должен немедленно послать преследовать этих людей. Я вышлю самолеты на их преследование. Но ведь у нас зениток хватает, хоть варенье из них вари! И пусть идут танки, которые находятся там! Посмотрим, как  их погонят до Хирона, не случилось бы, чтобы туда явилось судно их забрать, возьмите танки и все, убегающий враг не оказывает сопротивления. Ударьте по ним танками. Если бы вы это сделали, как было бы хорошо! Но ведь наемники от вас убегут, попомните мое слово, наемники от вас убегут! Но делайте же это, ради всего святого, чтобы это было днем, ведь танки лучше движутся днем!.. Скажи, что танки, которые там, чтобы не делали больше ни хрена, никаких ремонтов, пусть присоединятся к другим и преследуют их. Минометы и зенитки позади. Осуществим вчерашний вечерний план, ведь они отступают.».

 

Прошу читателей извинить мне непозволительные слова. Если их не включить, я изменил бы правде в отношении фактов, о которых рассказываю.

 

Также помнить, что я послал не только батальон колонны 1 под командованием Арольдо Феррера, кто присоединился к нашим повстанческим войскам в окрестностях Чивирико в середине 1957 года, как вспоминает Альмейда в своей книге «По предгорьям Туркино». С ним шел Нестор Лопес Куба с 15 танками и бронемашинами, множеством зенитных батарей, тяжелыми минометами, 24 гаубицами 122 мм и ротой гранатометов Рохера Гарсиа Санчеса. Их заданием было взять Хирон. Эти отважные бойцы не были опытными артиллеристами, но знали достаточно, чтобы стереть в порошок силы наемников. Знаю, что потом раздавались презрительные намеки в отношении слабой подготовки тех артиллеристов. Если бы знали о нашем незнании в обращении с минометами и гранатометами – что уж говорить о гаубицах и танках, - когда мы сражались в Сьерра-Маэстре, никому и в голову бы не пришло презрительно отзываться о людях, с лихвой доказавших в битве на Плая-Хирон, что они уже могли делать с этим вооружением.

 

Много лет спустя я узнал и проверил факты, которые после той славной, но дорого доставшейся победы я не имел возможности узнать достаточно точно. В определенных аспектах историческая версия не соответствовала фактам со всей строгостью.

 

Продолжаю рассказ, основываясь на документах неоспоримой исторической достоверности и иногда на версиях участников, сыгравших важную роль в этих событиях. Со своей стороны, я всегда со строгостью высказывал то, что знал в тот момент и чего не мог забыть.

 

«12.00 ч. Кике (капитан Повстанческой армии Энрике Гонсалес). Пошли большую роту. Сначала маленькую, потом большую, на их собственных колесах. Сколько? Десять?

 

Но мы хотим добавить еще половину роты. Я тебе не сказал, потому что думал, что мы не сможем достать прицепы, но мы достали вагоны. Отправь их на прицепах, через Колон на Агуаду, Реаль- Кампинья, Ягуарамас, и чтобы они встали там, это очень важно. Ты думаешь, что сможешь увезти все на прицепах? Это возможно? Хорошо, увези на прицепе. Посмотрим, достанем ли десять прицепов, потому что это завтрашнее продвижение важно.

 

Все идет хорошо, эти гады отступают, но им удастся уйти, если мы и дальше будем ротозейничать. Колонна Рохера пусть движется, пусть станет в “Аустралии” и там ждет приказов товарища, который пойдет с ними выполнить специальное задание, товарищ Альдо Маргольес. Если этим вечером они смогут быть там, прекрасно, просто отлично. В Ягуарамас? Если это правда, звучит лучше некуда! Да, большое число орудий, да. Хорошо, передай их Педро Гарсиа; надо послать тягач для гаубиц 122 мм, по меньшей мере четыре или пять тысяч.

 

12.05 ч. Батарее в Пуэнтес-Грандес, пусть пошлют старую батарею в Ковадонгу в распоряжение Педрито Мирета и еще одну в Ориенте Раулю.

 

12.07 ч. Курбело. Вам необходимо видеть расположение там наемников. Скажите нам, где находятся эти свиньи, и врежьте им как следует. Они захотят укрыться на судах, и это хуже, чем если бы нам устроили плацдарм. Давайте, они же сядут на суда! Они повернут назад.

 

12.10 ч. Аугусто. “Аустралия”. Скажи Фернандесу… чтобы он брал танки и что угодно и преследовал этих людей, потому что они от нас убегут.»

 

«Пошли Фернандесу на мотоцикле срочный приказ, чтобы с бронемашинами, какие там у него есть, начал преследование этих людей. Пусть танки идут позади, но они должны послать маленький авангард танков, чтобы знать, где засели эти люди. Они отступают, они деморализованы, их надо преследовать. Как мне стыдно, что сволочные разбитые враги от нас уйдут! Слышишь, они от нас уйдут, Аугусто! Надо взять Хирон!.. Я приказал РВВС преследовать этих типов и думаю преследовать их вдоль всего шоссе.

 

12.13 ч. Альдо Маргольесу (капитану Повстанческой армии). Вы должны продвинуться сегодня ночью как можно дальше и сделать сверхчеловеческие усилия, чтобы на рассвете уже оказаться там на позициях. Раздобудь все возможные средства, чтобы двигаться на транспорте. Им некуда будет податься, некуда бежать.

 

12.15 ч. Османи. Мы не могли бы на вертолетах доставить туда сегодня ночью роту людей? Позвони в лагерь Баракоа и узнай, сколько у нас есть в распоряжении больших вертолетов и сколько пилотов!

 

12.17 ч. Альдо Маргольесу. Прикажи найти хорошего командира батальона. Пошли его на грузовике. Доставим его в Ягуарамас, пошлем людей вдоль берега. Те подумают, что это их вертолеты, так мы отрежем им путь к отступлению.

 

12.24 ч. Курбело. РВВС. Осмотрите шоссе от Плая-Ларга до Хирона, пусть его проверят, очень важно, чтобы сказали, в каком месте их обнаружили. Слушай, приготовь все самолеты, сегодня ночью мы будем атаковать, проведем серию ночных операций. Все имеющееся в наличии, со всеми бомбами и всеми боеприпасами. Скажи людям, что они должны сделать все возможное в ближайшие двадцать четыре часа, так же, как мы. После этого доложишь мне о результатах всего, и сегодня ночью мы сделаем все возможное. Мы должны захватить их всех до последнего!

 

12.25. Кике. Сколько у тебя готовых машин? Они могут выйти сразу же? За сколько часов ты мне гарантируешь, что они могут быть в Ягуарамас? Хорошо, скажи людям, чтобы пожалуйста поспешили, потому что эти типы отходят, и это чрезвычайно важно, я знаю, что они будут двигаться больше пяти часов, если будет восемь, я буду рад. Печально, что эти сволочи пытаются уйти. Будьте там как можно скорее, выезжайте.

 

12.26 ч. Аугусто. “Аустралия”. Слушай, Аугусто, эти типы уйдут! Уже? А где танки? Другие уже на подходе. Пошли еще одну записку Фернандесу, скажи ему от меня, что, по моему мнению, враг отходит вообще, полностью деморализованный, это момент, чтобы преследовать его, без промедления, надо постараться взять Хирон, иначе они уйдут. Скажи ему, пусть преследует их днем, без промедления, пусть уничтожит танк, который у них есть. Скажи ему, что есть признаки того, что они отходят деморализованные, это психологический момент, чтобы преследовать их, без передышки, скажи ему, чтобы он хорошенько понял, что это психологический момент для их преследования. Передать ему с другим мотоциклистом, срочно, что надо постараться перехватить у них Хирон, любой ценой, сегодня днем, с танками строем и минометами позади, минометами и гаубицами. Пусть воспользуется восемью танками, которые мы можем задействовать, и преследует их без передышки, надо взять Хирон сегодня днем, сделать наивысшее усилие.

 

Слушай, Аугусто, очень важно, чтобы ты объяснил Фернандесу и Хулио, что враг отходит деморализованный, что есть признаки отступления в других местах, что это момент, чтобы преследовать его, без передышки; пусть продвигается с восемью танками, типы этого не вынесут, надо уничтожить их танк и отобрать у них Хирон, мы распорядимся о серии операций и будем продвигаться в других пунктах, что сейчас решающий момент, учти, срочно пошли ему мотоциклиста.»

 

Для меня начиналась другая битва, чтобы убедить товарищей, наступавших от Плая-Ларга, что враг постарается не высаживать новые силы, а погрузить их на суда.

 

«12.35 ч. Дель Валье. Разместим эту легкую боевую роту в Ягуарамас (легкая боевая рота 122 под командованием лейтенанта Дебьена), как можно скорее, чтобы отрезать им путь к бегству.

 

12.37 ч. Баракоа. Есть ли пять человек, которые умеют управлять большими вертолетами, есть пятеро, кто это умеет? Пошли срочно найти там трех пилотов, чтобы они явились туда, там им будут даны инструкции, там, в Баракоа. Я пошлю человека. Да, пусть остаются там, с вертолетами, готовыми срочно подняться.

 

12.42 ч. Дель Валье. Послать человека в Баракоа или передать Баракоа, чтобы как только будут пилоты, пусть прибудут сюда. Легкая боевая рота из Ягуарамас и командир здесь, и пилоты вертолетов здесь. Позвонить в РВВС, пусть отправят в Ягуарамас цистерну с топливом для вертолетов.

 

12.45 ч. Альмейде. Лас-Вильяс. Какие известия оттуда, с твоей стороны? Куда? В Калета-де-Кокодрило? Он там? Скажи, чтобы разместился там. А впереди есть сопротивление? Скажи, чтобы разместились там, что мы произведем маневр, но чтобы они оттуда не уходили… Рене в Кокодрилос? Но Матей и Кокодрилос находятся на берегу? Но куда двинулся Рене?.. Откуда вышел, через Хурагуа? Но Пупо на берегу, он движется на Хирон. Движется на Хирон без врагов? Хорошо, мне надо, чтобы берег к востоку от Хирона был взят, это крайне важно, потому что они будут убегать в ту сторону, будут убегать и попадут в руки тех, кто продвигается по берегу. Если это возможно, пошли человека, пусть хоть верхом, передать Пупо, чтобы он продвинулся ночью как можно ближе к Хирону, и сзади послать другой батальон. У меня были готовы войска, чтобы перевезти туда на вертолете, но если дело так, думаю, что этого не нужно. Пошли этот батальон позади Пупо, я в любом случае думаю использовать эти силы, переброшенные по воздуху… Они отступают. Плая-Хирон мы собираемся взять сегодня ночью. Сан-Блас пал? Хорошо, сегодня ночью мы разобьем врага в Сан-Бласе, обстреляем его из двадцати четырех гаубиц… Надо, чтобы вы передали, верхом или как угодно, предупреждение Пупо, чтобы он ночью двигался на Хирон и остановился в 4 километрах оттуда, не больше. По сообщениям, их тысяча пятьсот. Пленный? Послали всех, какие были… Все идет совершенно прекрасно, но до завтра мы прикинемся дурачками.

 

13.00 ч. Дель Валье. Силы, переброшенные по воздуху, совершат смелую операцию: они вылетят из Ягуарамас, и мы расположим их между Кайо-Рамона и Хироном, прямо на шоссе, легкую боевую.

 

13.01 ч. Омару (команданте Повстанческой армии Омар Исер Мохена). Возьми четверых гранатометчиков с четырьмя помощниками и достаточным количеством боеприпасов, по меньшей мере по двенадцать гранат на каждого. Мы проведем операцию по воздуху, ты расположишься между вражескими линиями, против отступающего врага, чтобы разделить их пополам. Мы поместим роту посередине между двумя точками. Мы разместим ее посреди вражеских линий. Этих гранатометчиков можно доставить на вертолетах. Мы обеспечим вертолету прикрытие в воздухе. Прикажи подготовить шесть гранатометчиков с их помощниками и скажи им, чтобы они отправились на аэродром Баракоа.

 

Курбело. Скажи, как там дела? Два Sea Fury, два реактивных и сколько В-26? С четырьмя бомбами по 500 фунтов? Все вместе? Sea Fury уже действуют? Хорошо! Это успех. Слушай, Курбело, важно врезать по этому шоссе, особенно если обнаружат их, если обнаружат отходящий танк, после разрушения Хирона; когда будет казаться, что уже восстановилось спокойствие и они начнут готовить суп… вечером. Ничего им не сделаем? Почему? Ведь его легко найти, вечером, при появлении огней, легко найти точку… Имело бы смысл сделать усилие, потому что это вечером стоит многого, потому что они уже разбиты, и теперь мы должны обрушиться на них сильнее, чем когда-либо, чтобы добить их окончательно… С помощью этих сигналов сегодняшней ночной операции, думаю, что мы хорошо отомстим за павших там товарищей. Слушай, надо отметить пилотов, отметить публично, потому что они были героями кампании!

 

13.10 ч. Альмейде. Наверняка, но пусть не берут Хирон. Хорошо, пусть будут готовы его взять, танки направляются туда. Слушай, Альмейда, подтверди этот приказ, если только туда может дойти лошадь, мул, джип или что угодно. А другой приказ таков: сегодня ночью артиллерия будет действовать и по ту сторону, и если они не отступили из Сан-Бласа, на них обрушатся так, как не обрушивались никогда ни на кого за такое короткое время, с пятью тысячами снарядов. Мы будем обстреливать им Бермеху, Кайо-Рамона, Элечаль, и все это орудиями 122 мм, и подготовим танковую часть, чтобы она двигалась в том направлении, только это секрет! С кем? Но ведь Пупо находится за тысячу километров от места, куда будут падать снаряды, если в Пупо попадет снаряд, это будет выпущенный по ошибке танками в Плая-Ларга.

 

Что ты говоришь? Один американец и три кубинца? Когда? Сейчас? Орудие 57 мм и еще одно 85 мм, противотанковое. Кто? Рене двинулся прорвать линию Сан-Блас - Калета-де-Кокодрило? Да, но он еще ничего не взял, он не взял Сан-Блас. Скажи ему, пусть следит за врагом, вдруг тот начнет отступать, но лучше бы не отступал, потому что так мы его окружим и отрежем путь к отступлению на Хирон.

 

13.27 ч. Аугусто. Откуда ты знаешь, что наступает? С какой скоростью? Еще пленный? Кто он? Что говорит? Более или менее то же самое. Сколько судов потоплено? И этот пленный, откуда он взялся? Как вам здорово там, позади, за людьми! Пошли Фернандесу еще одного мотоциклиста, скажи ему, что враг разбит, чтобы он преследовал его как можно упорнее, скажи, что разбит, чтобы преследовал его, это психологический момент; скажи ему снова, чтобы преследовал врага без передышки. Скажи, что Пупо в 2 километрах от Плая-Хирон, с востока, чтобы он поторопился или Пупо возьмет у него Плая-Хирон, эти типы полностью окружены. Пусть поторопится, как можно скорее, пусть движется туда с танками, ему предоставляется черт-те какой шанс. Слушай, я не знаю, почему 13.30, и Фернандес наступает?.. Пленные? Пошлите всех сюда. Машины? Но ты думаешь, что хватит машин для пленных, которых мы возьмем завтра, сегодня и завтра? Поместятся в других машинах! У меня есть идея. Можно послать вперед двух пленных, с обещанием: чтобы всем, кто явится, будет сохранена жизнь… Верно говорю тебе, что мы могли бы взять почти всех, послав туда двух пленных.

 

13.35 ч. Дель Валье. Думаю, мы должны объявить народу, что завтра я буду выступать. Я выступлю по телевидению с сорока пленными и скажу: “слово предоставляется этим господам”.

 

13.49 ч. Амейхейрасу. Ты должен поторопиться из всех сил, танки возможно придут в Плая-Хирон сегодня.

 

13.51 ч. Гонсало (Челе). Ковадонга. Что нового? Кто в Сан-Бласе, враг? Подходят к Сан-Бласу? Со вчерашнего дня они подходят к Сан-Бласу. Это самый трудный кусок, Сан-Блас? Не помещается в одном грузовике все захваченное оружие? Где, от Ковадонги до Сан-Бласа? Так Сан-Блас пал? Но как же это он не пал, если захватили столько оружия! Значит, дело хреново, и эта позиция потеряна.

 

13.54 ч. Эфихенио. Вашу операцию вы все равно выполняйте, потому что возможно, что вы встретите там людей. Быть может было бы хорошо занять все селения и хутора между Соплильяром и точкой, в которой выйдет Маргольес.

 

13.56 ч. Аугусто. “Аустралия”. Есть новости? Да. Кто? Но он не атакует Плая-Хирон, черт его побери? С каким хреном Пупо будет атаковать Плая-Хирон? Фернандес продвигается? Слушай, если Фернандес с восьмью танками не возьмет Плая-Хирон до шести вечера… потому что с восьмью танками, артиллерией, имеющейся на этих танках, и всем остальным, если он его не возьмет, пусть отходит. Напиши ему это и пошли с мотоциклистом: если с восьмью танками, двадцатью четырьмя гаубицами, батареей минометов и пятью тысячами человек, которые идут сзади, он не возьмет Хирон до шести вечера, он осрамится перед убегающим врагом. Кто там командует всеми ими? Франк прибыл? Не знает, кто командир? Девять самолетов В-26 из Никарагуа, десять Р-54, понедельник, 14.00, пять американских кораблей из Гарсиа-Лэнд; плавучая база американского военно-морского флота привезла танки и десантный катер; суда вышли из Пуэрто-Кабесас. Тип спокоен или нервничает? Военный корабль, тот же, что обстрелял нефтеперегонный завод “Тексако”. Проходят подготовку на острове Вьекес, Пуэрто-Рико. А разве мы его не потопили? С командой аквалангистов, которые за два часа поместились в канале, по которому они должны были пройти, чтобы два эсминца американского военно-морского флота, один под номером 507, вошли на расстоянии двух или менее морских миль от берега с потушенными огнями. Их план был высадить пятьсот в Баракоа, Ориенте. Симуляция высадки возле берегов Пинар-дель-Рио, военно-воздушные силы действовали за два-три дня до высадки, подвергнув бомбардировке наши военные объекты. Он говорит, что в бомбардировке участвовали всего три самолета.

 

Слушай, а что там делает Испанец, что никак не может захватить всю эту шайку? Рай не согласен с Советом, он хочет сохранить милицию, а Совет не хочет. Этот политический неграмотный – откуда он взялся? Он кубинец?& nbsp; Из Санта-Клары? Сын бывшего богача или нет? Чем занимался этот гусано? Театральный импресарио… Падре Кабело, иезуит, кто еще? Симуляция высадки в Пинар-дель-Рио. Ты не можешь их прислать, чтобы выиграть время? Давай, пришли их под хорошей охраной, прямо сюда, в “Пункт один”.»

 

Перевод перехваченных сообщений врага:

 

«13.02 ч. Передано РВВС: Первое сообщение: “Под непрерывными воздушными атаками нуждаемся в поддержке с воздуха. Коммуникационное судно потоплено GFDLYD93”. Второе сообщение: “Условное обозначение 0940 WK170461. Под огнем отчаянно нуждаемся в поддержке с воздуха. Два судна потоплены. Сейчас больше поддержки с воздуха”. Условное обозначение первого послания WXI181461.»

 

Рассказ Арольдо Феррера Мартинеса

 

«На рассвете 18-го мы заняли Плая-Ларга среди некоторой путаницы, потому что в темноте мы смешались с наемниками, которые еще занимали свои позиции. Враг отступил на грузовиках и на других средствах.

 

Затем нам приказали отступить и перегруппироваться, раненые и те, кто проследовал в Колон, не установили контакта с нами. Я попытался перегруппировать колонну, пешком было труднее. Затем мне приказали перейти в резерв, и нас сменил батальон РНП - свежая часть».

 

Рассказ Виктора Дреке Круса

 

«18-го нам приказали наступать, мы дошли до сахарного завода Ковадонга, где разместились и перекрыли вход в эту зону, потому что на рассвете 19-го предполагалось начать большую артиллерийскую подготовку, и после нее мы должны были двинуться с танками, пехотой и артиллерией.

 

Главнокомандующий после обеда прибыл в Ковадонгу и дал инструкции взять Хирон, в 18.00 19-го мы должны были выйти на берег. Командирами, руководившими наступлением в этом секторе, были команданте Рене де лос Сантос, команданте Филиберто Оливера, команданте Рауль Менендес Томассевич, команданте Виктор Бордон Мачадо, команданте Эвелио Саборит и капитан Эмилио Арагонес.»

 

Рассказ Орландо Пупо Пеньи

 

«На рассвете 18 апреля я приказал выступить группе разведчиков, мы сняли милисиано с грузовиков и начали продвижение пешком. Мы отыскали нескольких крестьян, чтобы они ориентировали нас, так как мы не знали местности…»

 

«Я помню, что конкретная миссия, которую дал Главнокомандующий и передал мне Испанец Анхелито, была следующей: “Пупо, бери этот батальон, следуй по всему берегу до Плая-Хирон, пока не столкнешься с наемниками, пощекочи их, ты не должен брать Хирон, ты должен оказывать сопротивление, чтобы они не могли продвигаться туда”.»

 

«…И остальной батальон шел позади, потому что не было места. Силами авангарда были эти две группы бойцов. Мы продвигались вперед, ранят трех наших товарищей, одного ранили очень сильно в спину, и ранили двоих других, которые потом умерли в больнице Сьенфуэгоса. Один по фамилии Капетильо умер, Арсе был ранен. Мы дошли до скальных выступов, где, казалось, была начата какая-то стройка.

 

…В этот момент к нам прибыли три гранатомета с их тремя артиллеристами, посланные Главнокомандующим на вертолете. То были три товарища из роты гранатометов ИНРА: Хосе Бечара Родригес, Луис Сеспедес Батиста и Серхио Альварес Матиенсе.»

 

В 21.00 часов капитан Фернандес написал записку команданте Аугусто Мартинесу, где докладывает об обстановке на его фронте, как рассказывается в книге Кинтина Пино Мачадо:

 

«Команданте Аугусто,

 

1. Мы собираемся наступать вплоть до вступления в контакт с врагом в Хироне. Мы считаем, что наши линии могут дойти до 2-3 километров от Хирона.

 

2. Мы расставляем по позициям 122 мм, а также минометы. Прошу вас прислать мне сейчас еще две батареи минометов 120 мм, чтобы  использовать их, со всем этим я ночью открою огонь по врагу.

 

3. На рассвете мы думаем начать атаку на Хирон с артиллерией, пехотой, танками и авангардом пехоты.

 

4. Опираясь на опыт, мы думаем, что понадобится кран, чтобы отвести поврежденные танки. Срочно попросить гусеницы для танков в Манагуа.

 

Фернандес»

 

Это вся информация, которую я получил от Фернандеса 18 апреля начиная с 10.30 часов. Прошло более 10 часов, и Главный командный пункт не получал никаких известий о происходящем на направлении Плая-Ларга – Хирон. От Арольдо и Лопеса Кубы – командиров колонны 1 и танков и бронемашин, которые атаковали Плая-Ларга, в тот день не было получено никаких известий.

 

Эти часы я посвятил организации революционных сил, которые атаковали агрессоров с севера и северо-востока от Хирона.

 

Продолжение в ближайшее время.

 

Фидель Кастро Рус

 

25 мая 2011 года

 

14.25 часов